Януш Леон Вишневский - На фейсбуке с сыном

Теперь-то я знаю, что парадигма — нечто вроде догмы, только более гибкая, а догме это как раз несвойственно. Если бы религии, к примеру христианство, были построены не на догмах, а на парадигмах, церкви были бы полными не только в ночь перед Пасхой и на Рождество. Такое мне в голову пришло размышление, хотя к передаче с названием «Big Brother Intellectuel» это никакого отношения не имеет, там про парадигму и не говорят, сосредоточившись на любви. А уж состав «говорящих голов» в студии отменнейший — прямо хочется пойти и за два года вперед заплатить за телевидение. Мне, сыночек, кажется, сама тема, провокацию содержащая, столько умных голов в студию собрала. Это тебе не какое-нибудь «За стеклом» или вроде того, не парад знаменитостей — тут все сразу понятно становится.

Даже если будут говорить о ненависти как ведущем чувстве и пропагандировать ее — все равно в результате придут к любви. Без любви ненависть бы возникнуть не могла. Чтобы ненавидеть, надо сначала любить — все в аду это прекрасно знают, а тем, кто не знает — скатертью дорожка. Ибо некоторые обладатели слишком маленького, куцего мозга с одним нейроном не могут того понять, хотя сами в большинстве своем появились в результате акта любви. Но и хватит о них.

«Big Brother Intellectuel» на канале «Культура» прямо приворожил меня и тянет как магнитом. Каждую ночь в два ноль пять, сразу после новостей, я сажусь к экрану и ожидаю, что, к примеру, скажет о любви на этот раз Альфред Чарльзович Кинси. [96] Альфред Чарльз Кинси (1894–1956) — американский биолог, профессор энтомологии и зоологии, основатель Института по изучению секса, пола и воспроизводства (1947; в наст, время носит имя Кинси) при Индианском университете в Блумингтоне. Значение исследований человеческой сексуальности, проведенных Кинси, трудно переоценить. С него всегда шоу начинается: камера, громко играет классическая музыка… камера наезжает… Кинси в своей кипенно-белой рубашке, галстуке-бабочке, с записной книжкой на коленях и вечным пером в правой руке. Поднимает глаза, обводит любопытным взглядом студию, потирает лоб, чтобы через минуту выдать какую-нибудь провокационную мысль, чаще всего в виде очередного вопроса к своей анкете. Потому что от своего маниакального любопытства он избавиться никак не может. Мало ему было при жизни бесконечных разговоров о сексуальности. А ведь кроме тысяч опрошенных людей и тысяч обработанных анкет он еще и «подглядыванием» занимался — во имя науки, разумеется. Известно же, что он своих «ассистентов» не только уговаривал заниматься различными сексуальными упражнениями, но даже — по их согласию — эти сексуальные подвиги снимал на пленку на чердаке своего дома в Блумингтоне. Некоторые биографы всерьез полагают, что Кинси владело не столько научное любопытство, сколько неутоленное и недюжинное в своих проявлениях либидо. Фрейдисты роются в обстоятельствах его детства. Его родители были набожными христианами, принадлежали к методистской церкви. Отец, кроме почтальона, в дом пускал только таких же, как он сам, ярых приверженцев веры, так что Альфред вырос в атмосфере постоянного морального гнета. Воскресенье в этой семье проходило в молитвах, о чем Кинси, став знаменитым, рассказывал в многочисленных интервью. Впрочем, его биография Тебе должна быть известна, ведь Ты часто ссылаешься на его исследования, так что надоедать Тебе подробностями из его резюме я не стану.

В последний раз Кинси превзошел самого себя — даже учитывая его хроническую бессовестность и бестактность. Обращаясь к вытянувшейся на диване томной и изысканной Лукреции Борджиа, [97] Лукреция Борджиа (1480–1519) — внебрачная дочь папы римского Александра VI и его любовницы Ваноццы де Каттанеи; ее братья — Чезаре, Джованни и Джоффре Борждиа. он спросил:

— Воображая образ какого мужчины при мастурбации Вы чувствуете, что Ваше влагалище увлажняется наиболее интенсивно?

Такого я даже от этого свинтуса Кинси не ожидала!

Я на минуту замерла и вперилась взглядом в бедную Лукрецию. Альфред же тем временем спокойно развернул свою записную книжку и приготовился записывать. Можно было подумать, что для него этот вопрос самый обычный — будто он спросил у Лукреции, любит ли она пирожки с капустой, и с какую капусту предпочитает — свежую или квашеную. Но Лукреция восприняла вопрос совершенно спокойно. Улыбнулась зазывно, кокетливо поправила волосы и ответила, играя глазками и игриво облизывая губки: