Анн-Софи Брасм - Я дышу!

Она подошла к кровати и положила мне в изголовье роскошный букет цветов, объяснив, что это от всего класса и от учителей. Потом села рядом со мной и заговорила. Она говорила долго, и я слушала ее очень внимательно. Голос у нее был четкий и ровный. Ее слова действовали на меня лучше всяких лекарств, и я постепенно проникалась к ней все большим доверием. Я вдруг почувствовала, что меня понимают, что мне хотят помочь.

А потом Сара пристально посмотрела на меня своими янтарными глазами, лучистыми и все понимающими.

— С тех пор как я попала в вашу школу, — сказала она, — я не переставала тебе удивляться, ты всегда была одна, молчаливая и замкнутая. Ты несчастна, Шарлен, я знаю это совершенно точно, это бросается в глаза. Ты совершенно одинока. А еще я знаю, что сюда, в больницу, ты попала не случайно. И то, что с тобой случилось, не было случайностью, не так ли? Ты ведь знала, что не обязана бежать, раз у тебя астма, и ты в любую минуту могла остановиться, отдышаться. Только ты этого не сделала, ты продолжала бежать, хотя прекрасно понимала, чем все это может кончиться. Я все это знаю. И понимаю.

Я слушала ее молча, в полной растерянности, даже растроганная.Она сумела проникнуть в самые тайники моей души, куда еще никто никогда не заглядывал. Сара просто потрясла меня. Мне пришлось опустить глаза, чтобы не встретиться с ней взглядом и хоть на какое-то время отгородиться от жестокой правды.

Она накрыла мои ладони своими и немного помолчала, пока я изо всех сил пыталась сдержать слезы.

— Тебя спасли, тебе повезло, — вновь заговорила она. — И знай, что с этого момента ты можешь на меня рассчитывать. Я бы хотела помочь тебе. Я бы хотела, чтобы ты согласилась стать моей подругой.

Кроме этих слов я словно услышала еще и другое: «Ты никогда больше не будешь одинока, Шарлен».

Кроме Сары никто ничего не заподозрил. Никому, даже моим родителям, и в голову не пришло, что я не просто так, ни с того ни с сего шмякнулась на землю, а совершенно сознательно захотела взглянуть смерти в лицо, и на самом деле это была самая настоящая попытка самоубийства.

Когда наконец передо мной раскрылись раздвижные двери кареты «скорой помощи», на меня нахлынули незнакомые чувства: мне захотелось родиться заново, задышать свободно. Наконец-то начать жить. К тому же теперь у меня была Сара. И благодаря этому я ощущала прилив сил и верила, что я уже не одна в этом мире.

Как только я вошла в школьный двор, все взгляды устремились на меня, мне сочувственно улыбались, меня подбадривали. За те четыре дня, что я провела в больничных стенах, родилась другая Шарлен. Оказалось, что счастье все-таки существует. Оно тут, со мной, возле Сары. А смерть — она так, на всякий случай. Просто страховка, запасной выход, который есть, но о котором даже не вспоминаешь.

Сара стала моей гарантией, убежищем, светом. Я знала, что она рядом и, если мне когда-нибудь опять станет плохо, она сумеет мне помочь. По одной простой причине: она мне это обещала, обещала стать моей подругой.

Всего за несколько дней она превратилась в мою ежедневную порцию счастья, в мою победу над жизнью. Каждое утро я сгорала от нетерпения, мне хотелось скорее увидеть Сару, я поджидала ее у школы и бросалась обнимать. Мне достаточно было одного ее присутствия, чтобы чувствовать себя счастливой, все остальное просто не имело для меня значения.

В самом начале февральских каникул Сара пригласила меня к себе в гости. Мама отвезла меня к ней на машине и высадила у ее дома. Сара жила в двенадцатом округе, в небольшой, всегда неприбранной квартирке. Гостиная была необычайно просторной и светлой, казалось, что света в ней даже чересчур много. Широкая застекленная балконная дверь выходила в сад, голые ветви высоких деревьев касались балкона, последний, еще не стаявший снег ярко блестел в солнечных лучах. Я помню стены, такие же белые, как в больнице, кухню со старинными шкафами из полированного дерева и кумачовыми занавесками, столовую, где было очень мало мебели: стол, диван и телевизор, стоящий прямо на полу, и еще несколько пыльных этажерок и стулья в китайском стиле у окна. Помню ванную комнату, облицованную темно-синим кафелем, и целую коллекцию миниатюрных флакончиков с духами, и еще туши и помады, в беспорядке расставленные по краям фарфоровой раковины. Всю квартиру окутывал тяжелый аромат благовоний, и через какое-то время у меня немного начинала кружиться голова.

Все-таки эта квартира производила странное впечатление. В пустынной гостиной, залитой светом, было необычайно тихо: часы утекали один за другим, но время словно бы останавливалось. Ощущение покоя, необъяснимая нега охватывали меня всякий раз, когда я попадала в этот дом, — его мне не забыть никогда.