Андрей Шляхов - Доктор Данилов в МЧС

У Александра Никитича дверь была старой, деревянной, обитой потрескавшимся дерматином, поэтому полицейский сержант выбил ее, что называется, с одного пинка. Александр Никитич тоже не сплоховал: с одного удара раскроил незваному гостю череп. У ворвавшегося следом за сержантом старшины не осталось выбора. Он нажал на курок и одновременно присел, уклоняясь от летевшего ему в голову топора. Стрелял старшина наугад, но попал, как по заказу, – точно в сердце. Александр Никитич даже понять не успел – попал он топором в цель или нет, как упал и умер, точнее, умер и рухнул на пол…

Кто-то из друзей погибшего спасателя Карагина смонтировал из фотографий восьмиминутный фильм о его жизни, а фоном пустил эту песню «Битлов». Фильм, выложенный на Ю-тубе, посмотрели все сотрудники «Главспаса». Карагина жалели, да и как не жалеть: молодой двадцатишестилетний парень, отец прелестной двухлетней дочурки, погиб ни за что, от руки какого-то ненормального. Служба спасателя, конечно, и опасна, и трудна, но одно дело, когда люди гибнут в каких-то действительно чрезвычайных ситуациях, спасая других ценой собственной жизни, и совсем другое, когда это происходит во время спуска с пятнадцатого этажа на тринадцатый в несложной и обыденной, можно сказать, для спасателя, ситуации. И как от такого уберечься в будущем?

«Как избежать впредь?» – это один из самых главных вопросов, нет, это самый главный вопрос, возникающий после любой трагедии. Хотя некоторые склонны считать, что вопрос, кто виноват, важнее.

– Стальной канат тройной свивки надо использовать вместо веревки, – сказал Ломакин, – иди переруби такой топором.

– И как с ним работать? – поинтересовался Шавельский. – На нем даже повеситься нельзя, на твоем стальном канате, узла не завяжешь. Нет, друзья мои, это психиатры должны работать на совесть, иначе как-то нелогично получается: стационары пустуют, а опасные для общества душевнобольные спокойно расхаживают по улицам.

«Не очень-то они и пустуют, – подумал Данилов о психиатрических стационарах. – Это только так кажется».

– Ну, пусть не канат, – согласился Ломакин, – какая-нибудь армированная веревка, но такая, чтобы топором ее нельзя было перерубить.

– Коль, у тебя в школе по физике что было? – ни с того ни с сего спросил Шавельский.

– Твердая пятерка! – не без гордости ответил Ломакин. – На олимпиадах первые места занимал!

– Тогда возьми и высчитай, с какой силой бьет остро наточенный топор. Он и канат твой перерубит. Кстати, не обязательно бить топором по канату. Можно прямо по сотруднику. Что же теперь, в непробиваемые скафандры всех одеть прикажешь?

– Юра, я не знаю насчет скафандров! – завелся Ломакин. – Я в них не разбираюсь! И в канатах, и в топорах я не понимаю, я больше по катетерам специалист. Но вот одно я знаю точно: люди не должны так гибнуть – на дежурстве, в обычной ситуации, среди бела дня! И не в какой-нибудь горячей точке, а в Подмосковье, в Солнечногорске! И не говорите мне про страховку, которая должна быть, но которой часто пренебрегают! Идиоту какая разница – одну веревку резать или две? Чик – и готово, дурное дело – нехитрое.

– Предлагаешь поставить вооруженного охранника при каждом спасателе?

– Это ты, Юра, глупость сморозил…

Данилов не удивлялся тому, что коллеги несут всякую чушь, так как она – тоже своеобразная психотерапия, помогающая отвлечься от тягостных мыслей и пережить очередную трагедию. Переговорил горе – и оно вроде бы как отступило.

А парня очень жаль. Кем, интересно, было предначертано такое окончание его жизни? Да никем. В том, что происходит вокруг нас, нет никакой логики и закономерностей, одни стихийные случайности, иногда приятные, иногда – страшные. Живешь и не знаешь, где притаился твой персональный придурок с топором или с обрезком трубы. «Нет, с трубой все-таки лучше, – подумал Данилов, – есть шанс сохранить голову целой. Топор такого шанса не оставляет».