Людмила Петрушевская: Московский хор

Лика

Я знаю эту ветхозаветную историю. Ты хочешь быть страдалицей. А вот зачем ты майору Дееву сказала, что они психически невменяемы и за себя не отвечают?

Катя

Чтобы их реабилитировали!

Лика

А что они такого сделали?

Катя

Они же были че эс, члены семьи врагов народа. Связь с врагами народа.

Лика

Но ведь уже всё! Уже ведь было всё!

Катя

Кто знал, что всё? Когда меня вызвали, я вспомнила всё! Тридцать седьмой год. Ты сидела когда-нибудь на допросе, когда в тебя лампой светят?! Я беременная сидела.

Лика

Сидела.

Катя

А сейчас вызвали, ознакомили с делом, и первое, что я сделала, я стала их же защищать! Ты чувствуешь, что такое защищать врагов народа было в таком месте? Сам следователь меня благодарил, пожимал руку, сказал, что вы их реабилитировали сами, до дверей проводил. А то, говорит, в этом деле днём с фонарём не разберёшь, что они понаписали. А я рисковала, что Лора моя одна останется. Но подумала: мало для них сделала, Лорочка уже большая, сама прокормится.

Всплакнула.

Лика

А то что ты услышала про дневник, так это же Фройд! Его давно разоблачили и запретили! Сейчас твоя мать старая и страшная старуха. Как я.

Катя

Ты всё ещё интересная женщина. А про меня тоже в доме отдыха так сказали, представляешь?

Лика

Это одна видимость. Внешний обман. Я, во-первых, совсем ничего не вижу, а пойти к врачу отказываюсь, во-вторых, и не с кем. По Фройду это что-то значит, что меня туда не ведут.

Катя

Если хочешь, я с тобой схожу.

Лика

Нет, нет, это у них какое-то торможение по Фройду. У меня, потом, нет пальто и ботинок.

Катя

Надо с собой бороться. Я всю жизнь с собой боролась, была скромной и застенчивой. Всех стеснялась, особенно мужчин. И я преодолела это. Ты тоже должна. Хочешь, я с тобой схожу?

Лика

Да у меня что, некому сходить? Но в каких ботинках, вот в чём вопрос. Я хожу в ботинках после Саши ещё в бытность его старшим лейтенантом. Им выдают каждый год, но не в этом дело. Теперь: неизвестно какой у меня стал размер. Я привыкла к свободе.

Вытягивает ноги в огромных ботинках, разглядывает их.

У Саши сорок пятый размер. Эрка мне купила какие-то из клеёнки, так в них ноги просто гудут! И они явно мужские. А ведь где-то были мои собственные, нянины, из сукона. Суконные, теперь таких не делают. Сукно! Но их, видимо, моль пожрала.

Катя

Подошвы-то бы остались?

Лика

Не знаю, не знаю. Украли, видимо, подошвы-то. У нас всё тибрят. Сумку мне разрезали, вынимаю из сундука, разрезанная по шву.

Катя

Всё. Я тебя веду к врачу и начинаешь новую жизнь. Будешь всё видеть.

Лика

На кой шут мне всё это видеть. Я вообще охотней бы глаза закрыла и к стене отвернулась.

Катя( загоревшись )

А что, Сашка уже её бросил? Так я и знала.

Лика

Не мели чушь! Это ты бросила мать! Воспользовавшись Фройдом. Прекрати изображать из себя жертву! Они приедут, всё забудь!

Катя

А ты не бросила свою сестру?

Лика

Мы же потеряли связь! Вадим кормил две семьи, свою и предыдущую, там сын погиб под Брест-Литовском, осталась бабка. У меня на руках Оля, мама и няня, все умирали. Эра сбивала тару на военном заводе.

Катя

А я без стипендии на одни алименты. Лорочку на лекции водила в кацавейке, сама в папиной шинели. Она тихо сидела, но потом меня всё-таки в деканате предупредили. Жалко на ребёнка, говорят, смотреть, как он на лекциях мучается. Это ваш мальчик? Говорю на Лорочку, «мой». Пришлось в детский дом отдать, там всё-таки трёхразовое питание.

Лика

Переступи, переступи через это. Они не виноваты. Мало ли какую мать ребёнок раздражает. Это бывает. Меня Оля раздражает.

Катя

Я ведь к ним ездила. Я-то переступила. Но кто другому сделал зло, тот того ненавидит.

Лика

Все люди делают друг другу зло. Так было задумано.

Катя

Я к ним приехала, они испугались и не открывают. Я через дверь им говорю, а они как мыши молчат. Нам дали вместе двухкомнатную квартиру, Лика похлопотала, в Москве. Молчат. Я была у следователя, за вас боролась, молчат. Следователь сказал, что ваша мать тут понаписала, что надо с фонарями разбирать, а я говорю, я ответила, что они были невменяемые. Молчат и, чувствую, вдвоём от дверей отскочили. Всё ещё ненавидят меня.