Кэти Келли - Строго между нами

Взгляд Холли вдруг стал настороженным.

— Что-то случилось? Когда-то я совершила ошибку и хочу теперь ее исправить.

— Заказывать будете? — невнятно пробубнила подошедшая официантка. Она жевала резинку и даже не пыталась скрыть скуку.

Роуз не могла не видеть, что дочь слишком удивлена, чтобы хоть что-то ответить.

— Два сандвича с тунцом, — сделала за нее заказ Роуз и в поисках одобрения посмотрела на Холли. Но та лишь слабо улыбнулась в ответ. — Две минералки: одну с газом, другую — без.

— Кофе будете? — так же невнятно спросила девушка.

— Не сейчас, — категорично ответила Роуз.

Официантка ушла.

— Ты любишь рыбные сандвичи? — спросила Роуз.

Уже ничего не понимая, Холли снова лишь улыбнулась.

— Я хотела бы, пусть запоздало, извиниться перед тобой, — начала Роуз. — Мы с Фредди говорили о Хью, на которого я так рассердилась. Фредди заметила, что я тоже не без греха. Она сказала, что все мы совершаем ошибки, но, несмотря на них, надо жить дальше. — Она чувствовала, что ей все труднее смотреть в большие темные глаза дочери. Неожиданно Роуз поняла, что непроизвольно крутит и мнет в руках салфетку. — Я рассказала Фредди, что у меня после того, как родилась ты, была тяжелая депрессия.

— Что?! — недоверчиво переспросила Холли. — Я и не думала ни о чем подобном. Никто не говорил мне об этом.

— Никто и не знал, — ответила Роуз. — Это был мой самый большой секрет. Но я не могла не замечать, как страдаешь от этого ты. Мне очень жаль.

Роуз прикоснулась к руке Холли. На глаза дочери навернулись слезы. Роуз видела, как Холли промаргивается, пытаясь их скрыть.

— А я думала, что ты хотела мальчика, а не девочку, потому и не любила меня, — сказала наконец Холли.

— Ни за что! — воскликнула Роуз. — Я была счастлива тогда иметь девочку. Еще когда я была беременна тобой, врач мне сказал, что будет мальчик. Потом же оказалось наоборот, как я и хотела. Холли, я понимаю, что это трудно объяснить, но проблема была только во мне.

— Расскажи мне, — попросила Холли. — У нас есть время.

Роуз попыталась охватить памятью все двадцать восемь лет, которые пробежали с тех пор. Она прекрасно помнила, как ужасно волновалась первые недели беременности. Настолько, что к концу срока даже почувствовала усталость. Стелле тогда было девять лет, но тем не менее она была уже вполне самостоятельным ребенком. Таре шел шестой год. В то время она еще постоянно требовала внимания. К девятому месяцу Роуз уже сомневалась в успешности родов. Со Стеллой и Тарой проблем не было, словно они сами торопились увидеть мир, с Холли же дела обстояли совсем иначе. Но вот после тяжелых тридцатичасовых родов, закончившихся кесаревым сечением, появилась на свет и она.

Роуз до конца своих дней не забудет, как она лежала без сил на больничной койке, чувствуя лишь унылую тянущую боль где-то в глубине живота да тошноту после наркоза. Рядом с ней в колыбельке плакала новорожденная Холли. Потом медсестра аккуратно положила малышку в руки Роуз.

— У вас, кажется, еще две дочери? — спросила одна и, улыбнувшись, тут же пошутила: — У вас получаются отличные девочки.

Роуз тоже улыбнулась. Но ею овладевала боль и страдание от того, что она может не справиться с новорожденной, которая все плакала и плакала. «И как такое крошечное существо может производить так много шума? Стелла и Тара были более спокойными. Или это мне только кажется?» — размышляла Роуз. Она смотрела на других матерей, держащих свои молчаливые маленькие свертки, и тихо завидовала их везению.

Затем Роуз вспомнилась процессия родственников, которые приходили посмотреть на маленькую Холли. Как сговорившись, они повторяли друг за другом, какая она счастливая. Роуз и сейчас, вспоминая об этом, не могла не улыбнуться. Ах, если бы она сама в то время чувствовала себя такой счастливой! «Ничего, переберусь с ребеночком домой, и все наладится», — успокаивала она себя тогда. В роддоме ей ужасно не нравилось слушать хоровой плач, да и процедуры порой были слишком навязчивы. Ей не хватало комфорта родного дома, где помогают и стены. Но и стены родного дома не изменили ситуацию. Хью помогал ей как мог, а Анджела взяла на себя часть забот о Таре и Стелле. Так что Роуз могла заниматься с Холли почти все время. Но казалось, ничто не могло успокоить малышку. Роуз чувствовала, что ее охватывает отчаяние. Об этом она никому не рассказывала, поскольку не знала, как об этом рассказать. Оставалось лишь молчать и надеяться, что все образуется. «У какой матери не содрогалось бы сердце от плача ребенка?» — думала Роуз.