Элизабет Страут - Пребудь со мной

— Довольно много инцидентов, видите ли, — произнес он. — Визги, плевки, непристойные рисунки.

— Непристойные рисунки?

— Ну…

— Она рисует непристойные картинки? — Тайлер произнес это совершенно спокойно.

— Боюсь сказать, но она нарисовала женщину, совершающую дефекацию.

— А можно мне посмотреть?

Мистер Уотербери вручил ему рисунок. Тайлер взглянул.

— Это вовсе не непристойный рисунок, — возразил он, возвращая листок. — Ради всего святого! Как можно — называть это непристойным?!

— Давайте просто скажем иначе, — вмешалась Ронда. — Это дефективно .

Мэри Ингерсолл покраснела чуть ли не ярче заката, и Тайлер понял, что Кэтрин нарисовала ее.

— Но! — произнес мистер Уотербери. — Наши дни — весьма волнующее время для образования. — Темные брови директора взлетели вверх, когда он протянул Тайлеру переплетенную брошюру. — Вот, пожалуйста, Здесь вы найдете для себя кое-что интересное. — (Тайлер взглянул на обложку. «Стремление к совершенству».) — Доклад, — пояснил мистер Уотербери. — Поддержанный Рокфеллеровским фондом в прошлом году и созданный ведущими специалистами нашей страны в области образования. Они предлагают, чтобы одаренные дети получали образование отдельно от остальных.

Тайлер слегка наклонил голову — примирительным жестом.

— А также — отстающие в умственном развитии, — договорил он.

На парковке перед зданием прорычал выезжающий школьный автобус.

Заговорила Ронда.

— Кэтрин получила результат «отстает в умственном развитии» во время последнего теста на IQ — коэффициент умственного развития. Однако мы не считаем, что девочка действительно отстает, мы ни на минуту так не подумали, Тайлер. Но мы подумали, что Кэтрин нужно помочь.

Мэри Ингерсолл поймала его взгляд и некоторое время не отводила глаз, потом отвернулась.

— Мы теперь так много узнали о детях, — сказал мистер Уотербери. — Бог ты мой, когда мы были детишками, люди и знать не знали, и думать не думали о таких вещах.

Тайлер тихонько откашлялся:

— О каких вещах?

— Вот моя теория по поводу Кэтрин. — Ронда Скиллингс выпрямилась в кресле и потрогала свои круглые белые серьги. — Однако позвольте мне прежде всего ознакомить вас, Тайлер, с некоторыми основными положениями. Итак, точно таким же образом, как все мы, — она обвела широким жестом всех находившихся в кабинете, — можем нуждаться в обучении истории религии, мне подумалось, что и вам могло бы во многом помочь знакомство с базовыми психологическими теориями.

— Только не употребляйте слишком много длинных слов, Ронда, — пошутил Тайлер.

Рассмеявшись в ответ, Ронда как бы взяла его под защиту, однако все они понимали — это было в атмосфере комнаты, — что Тайлер чувствует себя здесь как большой, загнанный в угол зверь. Он положил «Стремление к совершенству» на стол мистера Уотербери, сплел пальцы и стал ждать, когда Ронда начнет.

— Дети, — заявила она, — существа сексуальные.

Мэри Ингерсолл принялась поигрывать цепочкой с маленьким крестиком, что висела у нее на шее: пальцы ее бегали вверх-вниз, вверх-вниз.

— Дети являются в мир, и все, что они знают, — это мамочкина грудь. — Ронда на миг положила руку на собственную грудь. — Дети голодны, они плачут, и мамочка берет их на руки. Как видите, они всесильны, они обладают властью. Они — как они понимают это — управляют миром. Это называют детской манией величия, более строгий термин — младенческая мегаломания.

Предвечерний свет в огромных окнах кабинета стал бледно-серым: наступали ранние сумерки. Деревья за главной парковкой казались очень далекими, нагими и сучковатыми на фоне светлого еще неба. Мистер Уотербери откинулся назад в кресле и зажег торшер, стоявший позади стола, так что желтый конус света вдруг озарил половину столешницы и коричневую юбку на коленях Мэри Ингерсолл. Тайлер задумчиво произнес:

— Младенческая мегаломания? Ну и длинное же слово!

— Два слова. — Мэри повернулась к нему вполоборота и ладонью разгладила юбку на коленях.

— Два. Да, действительно.

Воцарилось молчание, и тут вдруг в животе у Тайлера громко забурчало. Мистер Уотербери с готовностью предложил ему конфеты «Спасательные», но Тайлер отказался.

— Нет, благодарю вас, — сказал он.

Ронда ему улыбнулась.

— Ну, хорошо. Но вы пока следите за моей мыслью? — спросила она.

— Кажется, да.

Мэри Ингерсолл перестала поигрывать цепочкой с крестиком. Тайлер смотрел на нее без улыбки.