Франц Фюман - Избранное

Но король перебил ее.

— Это мое дело! — сказал он. — Пусть Рейнеке сойдет вниз и все мне расскажет.

Со скрежетом зубовным отпустил Хинце веревку, лис сошел вниз, и король с королевой отвели его — а его шею все еще обвивала веревка — в сторонку и велели рассказывать. Можете себе представить, как смеялся в душе Рейнеке-лис! С лестницы-то я сошел, думал он про себя, потому что наврал им с три короба, но пока что у меня еще веревка на шее, и руки еще связаны, и враги мои еще не наказаны! А посему — смело вперед, будем врать дальше, без зазрения совести!

Король, конечно, Все еще не доверял Рейнеке и беспрестанно его спрашивал, правду ли он говорит.

Рейнеке же твердо взглянул в глаза королю и сказал:

— Неужели в свой смертный час я стал бы лгать? Из моего рассказа, государь, вы увидите, что я говорю правду, ведь я раскрою вам мошеннически? проделки, совершенные моими ближайшими родственниками, не пощажу даже памяти родного отца!

— Так говорите же, — повелел король, и Рейнеке продолжал свой рассказ.

— Не кто иной, как мой родной отец, — сказал он, всхлипнув, — мой родной отец нашел в уединенном месте сокровища могущественного короля Эрманариха. Это переполнило его такой гордостью и высокомерием, что он начал презирать других зверей и замыслил заговор против вас, государь. Он послал Хинце-кота в Арденны, в тот дикий край, где обосновался Браун-медведь, и наказал передать ему письмо. Там было написано, что коли Браун желает стать королем вместо вас, то пусть немедля отправляется во Фландрию. И Браун, в самом деле взалкавший королевской короны, сразу же пустился в путь.

Мой отец хорошо его принял и тотчас отправил гонцов к Гримбарту-барсуку и Изегриму-волку, и однажды темной ночью все они вместе с котом Хинце сошлись на совещание, а было это в деревне Ифте, которая, как известно, находится невдалеке от Гента. Мой отец рассказал им о сокровищах, и, соблазнившись блеском золота, они порешили вас убить. Все они дали друг другу клятву в верности и клялись на голове Изегрима. Они намеревались в городе Аахене провозгласить медведя королем, надеть ему на голову золотую корону, а тех, кто этому воспротивится, отец с помощью сокровищ должен был подкупить и заставить замолчать.

К счастью, мне стало известно об этом преступном замысле. Дело в том, что Гримбарт во время ихнего совещания выпил столько вина, что не мог держать язык за зубами и рассказал все своей жене, а та, как водится у баб, вмиг все пересказала моей. Правда, барсучиха взяла с моей жены слово, что она никому больше не скажет, но, как только я пришел домой, моя женушка преподнесла мне аж тепленькими все новости, что ей сообщила барсучиха.

Когда я все это услышал, меня будто обухом по голове ударили, и мне вспомнилась басня про лягушек.

Лягушки, как вы знаете, жили некогда свободно по всей стране, но свобода была им не по нутру. И они попросили Бога, чтобы он им прислал царя, дабы тот навел у них строгий порядок. Бог внял их просьбе и послал им аиста, ненавидящего лягушек, и теперь они получили такой строгий порядок, какого строже не бывает. Аист не давал им ни отдыха, ни срока, преследовал их везде, где только слышалось их кваканье, и чудовищно опустошал их ряды. Тогда они горько раскаялись в том, что возымели такое желание, но раскаяние пришло слишком поздно, и с тех пор они живут в неизбывном страхе под властью строгого царя! Об этой басне, государь, я невольно вспомнил, когда услыхал, что и нам готовят подобную участь. Вы, государь, могущественны и великодушны, при вас мы живем, как свободные граждане, а Браун — зол и коварен, подвержен всевозможным порокам и капризам. Под его владычеством мы влачили бы такое же бедственное существование, как лягушки под властью аиста.

И я стал думать, как бы этому делу помешать. Одно мне было ясно: если мой отец сумеет сберечь сокровища, то постепенно многих перетянет на свою сторону и свергнет вас с престола. Поэтому я старался вызнать, где спрятан клад. Я пристально наблюдал за отцом, старым пройдохой, и тайно следовал за ним повсюду, куда бы он ни шел, в поле или в чащу леса, все равно когда, в дождь или в снег, днем или ночью, в стужу или в летний зной.

— В один прекрасный день, — продолжал лис, — когда я, распластавшись на земле, долго подстерегал отца в лесу, я увидел, как он вылезает из глубокой расщелины в каменистой почве. Он зорко огляделся и, убедившись, что поблизости нет ни души, засыпал расщелину песком, чтобы она выглядела как вся остальная земля вокруг, а следы замел хвостом.