Григорий Чхартишвили - ОН. Новая японская проза

— К тому же, Ото-сан, ведь это едва ли не последний тепловоз во всей Японии, если постараться, его можно определить в музей или в парк железнодорожников, там он наверняка попадет в хорошие руки.

— Может, попросишь, чтобы и меня заодно выставили в музее?

Оба наконец расхохотались.

— А не пора ли нам и о Новом годе подумать?

После того как были погашены фонари на вокзальной платформе, зал ожидания озарился неясными отблесками снега.

— Глянь-ка, кто-то забыл.

На одной из опоясывающих зал скамеек, растопырив руки, сидела целлулоидная кукла.

— А, тут одна малышка играла. Я и не заметил, как она ушла.

Выскочив на подъездную площадку, прямоугольник которой был словно вырезан из окружающей тьмы, Отомацу огляделся.

— Целлулоидный пупс. Сейчас такие редкость. Может, кто из пассажиров забыл?

— Да нет, это девчушечка все здесь крутилась, я ее раньше никогда не видел.

— Ну уж положим! Откуда взяться кому-то, кого ты не знаешь?

— Видать, приехала погостить к родне на новогодние каникулы. Может статься, на машине. Совсем крошечная, вот такая, очень славная. У нее еще был красный ранец.

— Ранец?

— Она сказала, что весной пойдет в школу, поэтому отец купил ей ранец. Очень милая. Все вертелась вокруг меня, никак не отставала. «Глядите, — говорит, — господин начальник, какой у меня ранец».

— Поняла, небось, что ты любишь детей.

Своих детей у Отомацу не было.

Позади конторы находились жилые помещения: две комнатушки с маленькой кухонькой. На домашнем алтаре стояла фотография отца Отомацу в форме и фотография его жены в молодые годы.

Поставив на алтарь курительные палочки, Сэндзи некоторое время молча рассматривал фотографии.

— Снимка дочки у тебя нет?

— Да ведь ей и было-то всего два месяца, когда она умерла.

— Я забыл, как ее звали?

— Юкко. Она родилась десятого ноября, в тот день как раз выпал первый снег, ну мы и назвали ее Юкико — Снежное дитя. Помнишь, ты еще говорил — вот и невеста нашему Хидэо?

— Помню. Хидэо учился тогда в средней школе. Когда я сказал: «вот тебе невеста», он надулся и отказался взять ее на руки.

Сидя друг против друга за низеньким столиком, они подливали друг другу холодное сакэ. Радио выключили, и звук текущей тоненькой струйкой воды назойливо отдавался в ушах.

— Может, это дурно, но я ведь до сих пор считаю, сколько Юкко лет. Будь она жива, ей бы в этом году исполнилось семнадцать.

— Она ведь была поздним ребенком?

— Да, мне было сорок три, а жене тридцать восемь. Видать, судьба…

Отомацу редко жаловался.

Ночью Отомацу Сато проснулся, почувствовав, что у кассы кто-то стоит. Это было в тот миг, когда неизменно точные стенные часы пробили двенадцать.

— Господин начальник, господин начальник! — донесся до него чей-то нежный голосок, ему показалось, что кто-то пытается заглянуть внутрь сквозь щели между пластинами из органического стекла.

— Чудно, в такое время… Уж не захворал ли кто? — Стараясь не разбудить Сэндзи, который крепко спал, накрывшись с головой одеялом, Отомацу неслышными шагами подошел к окну и, приоткрыв штору, увидел девочку с красным шарфом на шее. Она стояла возле кассы, облокотившись на окошко.

Девочка была старше той малышки, которую он видел накануне вечером, но в узких глазах было что-то сходное.

— А, ты за куклой?

Девочка утвердительно кивнула. Накинув поверх пижамы куртку на вате, Отомацу вышел в зал ожидания. Снег неизвестно когда перестал идти, и со стороны подъездной площадки тянулась дорожка лунного света. Небо глухо постанывало.

— Ты, наверное, ее старшая сестра?

Он протянул ей куклу, и девочка приветливо улыбнулась:

— Она все плачет: «Где моя кукла?..»

— Молодец, что пришла! Только я что-то вас до сих пор не видел. Вы чьи? — спросил Отомацу, а про себя подумал: «Понятно, городские, вон какое личико беленькое да тонкое».

— Мы живем неподалеку от храма Тэндзин. Наша фамилия Сато.

— Сато, значит. Ну, здесь все Сато. Я и сам Сато. Говоришь, рядом с храмом? Там, где масляная лавка?

Девочка отрицательно замотала головой.

— Тогда, может, вы приехали к Иса? Или к Торао?

Девочка молча трясла головой, как будто не желая отвечать.

— Ты к дедушке приехала? На Новый год?

Девочка по-прежнему не отвечала, и, решив, что довольно с нее вопросов, Отомацу заговорил о другом:

— Ты бы лучше не ходила одна, это опасно. Медведи у нас, правда, не водятся, но можно увязнуть в снегу или упасть с насыпи. Так и до беды недалеко. Погоди-ка, я сейчас тебя провожу.