Сергей Саканский - Сны Тома Сойера

О, это было платье! Очень простое батистовое платье, серое, с виду ничем не примечательное, но весьма любопытное для знатока: уж он-то бы понял, что значит и за какие деньги приобретается эта простота. Натянув материю на ладонь, он бы сразу понял, что отрез прибыл из Индии, а щелкнув пальцем по ничем не примечательной пуговице, уж точно присвистнул от удивления: не слоновая кость, переплывшая всего лишь океан, но переплывший время бивень мамонта… Только вот Томас Сойер знатоком не был и, в период распродажи всего, вплоть до исподнего, не обратил внимания на невзрачную серую тряпку.

В платье, кружевном чепчике и бальных туфельках уселась Ребекка у окна, подперев голову рукой. Ей нетерпелось и ерзалось, взгляд подметал улицу, надеясь наткнуться в ее перспективе на желанное облачко пыли: казалось, она видела маленького смешного дворника вдали — в желтой дорожной безрукавке он лихо махал метлой, расчищая путь ее мечте и счастью.

Они с Геком безусловно поженятся через год, когда формально закончится траур, потому что всю жизнь любили друг друга, и единственным препятствием между ними, таким запретным забором, был Том. Забор этот, правда, был не глухой, в нем находились щелочки, тайные солнечные просветы, но теперь он и вовсе повалился, гнилой, оставив после себя лишь щелочки, на весь горизонт раскрывшиеся щелочки…

Мальчишка-газетчик пробежал по улице туда и обратно, что-то вопя. В их захолустье он появлялся один раз в сутки, и жители, те, которым жалко было расставаться с никелем, открывали окна и прислушивались к новостям, репетируя будущее радио.

Какое-то знакомое слово дошло до ее понимания, когда голос сорванца уже затихал. Это слово было очень хорошим и теплым, и оно совсем недавно вертелось у нее в голове… Ну конечно же — «Титаник!»

Ребекка увидела соседей, булочника и говновоза, мистера Бобчина и мистера Добельмана: они о чем-то возбужденно спорили, жестикулируя, словно макаронники на бейсбольном матче… Ну, да, конечно! Как она сразу не догадалась: значит, пароход и вправду, как предполагал Гек, побил рекорд скорости и завоевал Голубую Ленту Атлантики — вот о чем сегодня во всю трубят газеты…

И тут, как бы в подтверждение ее мыслей, прямо под окном, прикрываясь от солнца шелковыми зонтами, прошли две пожилые дамы. Ребекка узнала миссис Бониклайдер и миссис Болеклолик, соседок, больших охотниц до сплетен и новостей.

— Что вы говорите! Тот самый «Титаник»?! — воскликнула миссис Болеклолик.

— О да! — с живостью ответила миссис Бониклайдер. — «Титаник» и есть.

Казалось, весь мир теперь на ее стороне: все только и говорят, что о «Титанике», как если бы это не к ней, а к ним спешит на крыльях любви улыбающийся Гек.

Ребекка нашла ее в одной из старых шкатулок, той, что была инкрустирована ракушками с Карибского моря, и с незабытой ловкостью вплела себе в волосы, завязав сзади огромным бантом, будто поставила последний штрих. Неожиданно оказалось, что голубое ей очень даже к лицу…

— И подмышками ты теперь седая, — с притворной грустью вздохнула она своему отражению.

Теперь уже полностью готовая, как хорошо пропеченная рождественская индюшка, — в платье, белых туфельках, чепчике и ленте, кокетливо выглядывавшей из под чепчика, она сидела у окна, ждала и смотрела, теребила двумя пальцами свою голубую ленту, скучала, улыбалась, смотрела и ждала.

Так матрос, рожденный и выросший на палубе разбойничьего брига, кораблекрушением выброшенный на берег, скучает и томится, но тем не менее, уверенно прислушивается к ропоту волн и всматривается в ясную даль: не мелькнет ли там, на ровной черте, желанный парус, сначала подобный крылу морской чайки, мало-помалу отделяющийся от пены валунов и ровным бегом приближающийся к пустынной пристани…

Сначала она увидела черную точку, затем — темное пятнышко. Ребекке показалось, что это какое-то страшное насекомое ползет сверху вниз по стеклу… Но это был именно он — автомобиль.

Чуть не раздавив одуванчикового дворника, который, слишком прытко для взрослого отскочил в сторону, крупный лиловый автомобиль, чадя, клаксоня, скрипя и припукивая, затормозил напротив, и с его подножки соскочил — в кожаном шлеме, лайковых галифе, в больших темных очках — Гек.

Легко, словно балерина, Ребекка сбежала в своих тапочках с крыльца, бросилась и прильнула, плача и смеясь…

— Ну-ну, — похлопал ее Гек по спине, почему-то отодвигая на дистанцию вальса.