Жорж Перек - Исчезание

— Минутку, — буркнул лейтенант, прервав рассказ Эймери, — если ваш друг написал, дескать, желает сам себя лишить жизни, значит так и сделал. Иначе б не написал, ведь так?

— Да я сам читал дневник, мсье начальник! — не сдавался Эймери. — Я видел квартиру! И Антей нигде не высказывал желания убить себя, а страшился неизвестных убийц. Антей исчез! Антея выкрали!

— Выкрали! А зачем? — саркастически усмехнулся лейтенант. — Экая невидаль!

Эймери Шум связался с приятелем, служившем в МИДе; приятель шепнул генералу; генерал вызвал и распек капитана, капитан вызвал и взгрел лейтенанта, а затем направил к Эймери агента, итальянца Аттави Аттавиани.

Эймери явился к Аттавиани. Шпик снимал квартиру у станции Виадук-де-Нейи, в квартале Нейи, близ парка с белками и ежиками. На первый взгляд, Аттави Аттавиани выглядел как классический сутенер. Сидел, развалясь в кресле-качалке ампир, вмяв зад в думку из ратина, стянутую замшей в шнурах и украшенную кистями и шишечками, ел рулет из селедки, макая снедь в банку с перцами и каперсами в маринаде.

— Итак, — сказал Аттави, сразу же перейдя на «ты», — меня перевели к тебе в ассистенты. Рассказывай вкратце и с начала.

— Итак, — сказал Эймери. — Антей Глас исчез. За три дня перед тем, как исчезнуть, Антей написал мне в письме следующее: ему пришел черед уйти. А мне кажется, Антея выкрали.

— Зачем выкрали? — прервал цепкий Аттави.

— Антей Глас знал, — интригующе выдал Эймери.

— Знал?

— Ни я, ни другие не имеют представления, каким знанием владел Антей…

— Ну-у-у…

— В дневнике Антей раз девять-десять намекал, и нам следует эти намеки разгадать. Дескать, знал, пусть даже не представляя, или же представлял, так и не узнав…

— Да уж, яснее некуда…

— В письме, — не сдавался Эймери Шум, — была еще удивительная приписка: «Чуя зверинецъ, где эль ежей — миф, пыхай ещё, шибкий юрист!» Наверняка Антей пытался тем самым навести нас на след. Мне думается, нам следует сначала изучить эту версию. Затем, перечитав дневник, мы сумели бы выжать какие-нибудь сведения…

— Хм, — скептически хмыкнул Аттави Аттавиани, — весьма запутанный случай.

— Для начала, — не замечая скептицизма шпика, сказал Эймери, — не съездить ли нам в зверинец?

— В зверинец?! — выпалил изумленный Аттавиани, — зачем тащиться в зверинец, если здесь, в трех шагах, — парк, где ежей пруд пруди? Ведь парк даже назвали «Ежёвым»! Чем не зверинец?

— Да вчитайтесь же внимательнее, Аттавиани: «Чуя зверинецъ, где эль ежей — миф…»!

— Убедил, — смутился Аттавиани. — Значит так: ты езжай в зверинец, а я справлюсь в клиниках, гляну, не лежит ли у них там Глас.

— Так и сделаем, — сказал Эймери. — А встречу назначим на вечер. Скажем, в двенадцать, в «Бальзаре», идет?

— Уж лучше в «Липпе».

— Пусть будет «Липп».

Итак, Эймери приехал в зверинец. Стал взирать на зверей в клетках. Лев из Сахары. Уистити, кидавшая в зрителей шкурками банана (Эймери дал ей карамельку). Пума. Кугуар. Маралы, серны, лани. Рысь. Сайгак. И вдруг:

— Вы? Здесь? Какая приятная встреча! Вы и вдруг здесь, в зверинце!

Невестку атташе Канады в Берлине звали Хыльга. Всем была известна ее приязнь к Антею.

— Ах, милый Эймери, ты думаешь, Антей умер? — всхлипнула Хыльга.

— Нет, Хыльга, не думаю. А исчез наверняка.

— И тебе Антей написал в письме, дескать, ему придется уйти навсегда?

— Да. А у тебя в письме была приписка юристу, пыхающему в зверинце?

— Да, приписка была. Правда, юриста здесь нет.

— Как знать, — шепнул Эймери.

И тут среди резерваций, имитирующих ландшафт

Камчатки, у пруда, где плескалась акватическая фауна: пингвины, бакланы, тюлени, белухи, финвалы, лахтаки, сивучи, дельфины, сейвалы, нарвалы, ламантины, Эймери увидел, как некий весьма приятный внешне мужчина фланирует, куря сигарету. Эймери к нему приблизился.

— Здравствуйте, — сказал мужчина.

— Извините, — приступил напрямик Эймери, — вы случаем не знаете, есть ли здесь юрист?

— Знаю, — ничуть не смутившись, сказал мужчина. — Здесь есть юрист. Я.

— Тсс, — шепнул Эймери, — тише! Скажите, вы знали Антея Гласа?

— Да. Антей не раз направлял мне клиентуру.

— Вы думаете, Антея нет в живых?

— Не знаю…

— Как Вас величать?

— Хассан Ибн Аббу. Я — судебный юрист. Живу на Ке Бранли. Запишите на всякий случай № тел.: Альма 16–23.

— Антей и Вам прислал странную записку, перед тем как исчезнуть?

— Да.

— А в чем смысл приписки, вы знаете?

— Нет. Сначала «юридический пых» казался мне аллюзией на меня, скажем, приглашением или инструкцией к действию. Чем и вызваны эти вынужденные дежурства в зверинце. А насчет «эля ежей», я бы и дальше здесь усматривал лишь неудачную шутку, если бы вчера не наткнулся в газете на весьма интересную заметку: через три дня на скачках в Венсене разыгрывается значительный приз.