Жорж Перек - Исчезание

или «Хищение из сераля» (невзирая на название, в ней ни разу не фигурирует Амадеус)

Антей Глас исчез в праздник Всех Святых.

За три дня перед этим исчезнувший вычитал в вечерней газете весьма курьезную статью.

Некий индивидуум, чья фамилия из страха вызвать гнев тайных сил держалась в секрете, в сумерки забрался в здание префектуры и выкрал весьма важную бумагу, так как в ней излагались нелицеприятные факты из жизни трех высших деятелей, ведающих Главным Управлением Внутренних Дел. Дабы избежать разглашения и спасти репутацию, сии чины стремились вернуть себе деликатный манускрипт перед тем, как прыткий авантюрист найдет ему применение. И пусть квартиру авантюриста, где — как считали все — был спрятан манускрипт, перетряхнули раз десять, никаких улик так и не нашли.

Решив идти ва-банк, префект Ариэль Эльзевир и верный заместитель префекта Курьер, явились к мэтру дедукции Дюпену.

— В принципе, — сказал Ариэль Эльзевир, — из-за, скажем, незначительных писем, мы бы так не выкладывались; кража банальных писулек из разряда «ь» или «ъ» вызвала бы у нас минимальные усилия. А здесь, так сказать, другие масштабы: сущий сераль…

— «Сираль»? — перебил Дюпен, не знавший значения термина.

— Извините за слэнг, — улыбнулся Эльзевир. — Сия утрата, считаем мы, имеет для нас наиважнейшее значение, так как аннулирует значительную часть наших средств и весьма затрудняет наши действия: наша власть слабеет как минимум на треть!

— Квартиру преступника вы перетряхнули раз десять, — перебил Дюпен, — не так ли?

— Да, — признал Эльзевир, — и каждый раз, перещупав все, уезжали ни с чем.

— Мне кажется явным следующее, — заявил Дюпен. — Ты все вывернул и выкрутил, ты выстучал все стены и перекрытия, и все без результата, так как у тебя есть глаза, а ты не видишь. Неужели ты, растяпа, ни разу не задумался: хитрец наверняка выбрал тайник самый надежный из всех существующих; не упрятал выкраденную вещицу, а удержал на виду; замызгав, затрепав и смяв, как сие делается с заурядными записками, сунул, скажем, в бювар или за пресс-папье, ты наверняка перекладывал ее раз десять, не признавая, не желая и не думая признать в невзрачнейшей бумажке ценнейшую депешу!

— Да нет там никаких пресс-папье! — в сердцах рявкнул Эльзевир.

— Наблюдательный ты наш, — съязвил Дюпен.

Затем надел плащ, напялил шляпу и вышел, заявив присутствующим:

— Я сам туда съезжу. Через час привезу ваш несчастный папирус.

Даже если расчет Дюпена был верен, практические действия к успеху не привели.

— С кем не бывает, — выжал из себя мэтр.

Затем развязался с незадачливыми шпиками и, утешения ради, приступил к выслеживанию шимпанзе, в чьем активе насчитывались уже три убийства.

цитирующая текст письма (без купюр)

Если, интуицией угадав все, начиная с «а» и заканчивая «я», тайну все же не сумел раскрыть сам Дюпен, мне не спастись, — предрекал в дневнике Антей Глас.

А в письме к друзьям Антей писал следующее: «Я так мечтал уснуть и не думать. Я так желал уснуть и забыться. А как уснуть, если меня все время преследует исчезание. Чье исчезание? Индивидуума? Предмета? Как узнать? Исчезла некая субстанция или некая вещь, некая суть или некий смысл… А теперь придется исчезнуть и мне: теперь мне надлежит идти на гибель, к величайшему выбыванию, небытию. It is a must. Не судите. Я так желал узнать. Ах, как ужасна изнурившая меня скверна. Дабы выразить страдания издаю я не крик, а жалкий лепет. Так приди же, смерть, наступи как расплата за безумный пыл, меня распиравший! Антей Глас».

В письме имелась приписка, изумляющая и раскрывающая всю степень безумия Антея Гласа: «Чуя зверинецъ, где эль ежей — миф, пыхай еще, шибкий юрист!».

И, in fine, внизу страницы, трясущаяся рука замыкала черную линию — заключающую вакуум — в несуразный небрежный венец.

Убил себя сам? Приставил дырку дула к виску и нажал на гашетку? Лег в ванну и вскрыл себе вены? Съел целую пачку люминала? Направил машину в щель бездны бурлящей, пучины, кипящей круглые сутки, на вечер сменяя Великий День и сменяя на день Вечер Великий? Вывернул кран и надышался газа? Сделал себе харакири? Вылил на себя канистру бензина и запалил? Прыгнул с виадука в черную глубину реки?

Так и не сумели узнать, выбрал ли сам Антей вид смерти (если та все-таки к нему пришла).

Странным кажется следующее: некий приятель Антея, перепугавшийся из-за письма, через три дня заехал к нему на всякий случай. Вилла была пуста. Машина пылилась в гараже. Все личные вещи (например, платье и белье в шкафах) были на месте. На месте лежали сумки и баулы. Никакие следы насилия или убийства не были выявлены.