Юлия Латынина - Там, где меняют законы

Елена прислушалась: в доме было абсолютно тихо, и только откуда-то сверху доносился шум. Елена поднялась на третий этаж.

Третий этаж был мансардой, и всю площадь его — без малого сто квадратных метров, — занимал спортивный зал. Справа от лестницы стоял низенький биллиардный стол с полосатыми шарами, а дальше начинались маты. С потолка на растяжке свисала похожая на гигантскую урючину боксерская груша.

По этой-то груше и лупил безостановочно Сергей Вырубов.

Он был в длинных штанах и короткой белой майке, взмокшей от подмышек до копчика, и при каждом ударе под кожей его безволосых плеч перекатывались тяжелые плотные мускулы.

Елена оперлась о биллиард и стала смотреть. Прошла, наверное, минута, и Вырубов внезапно обернулся. Он тяжело дышал, и лицо его было мокрым и красным. На мгновение глаза Елены встретились с его глазами. В обесцвеченных зрачках пряталась жадная нежность и какое-то странное одиночество. Сердце Елены вздрогнуло, но тут Сергей улыбнулся и отвел глаза в сторону, и Елена поняла, что то, что она приняла за заинтересованный мужской взгляд, было всего лишь игрой света на потном лице и, возможно, блеском глаз раззадоренного тренировкой хищника.

— Очнулась? — спросил Сергей. Он шагнул к Елене, и с крупного его носа сорвалась увесистая капля. Теперь, когда он подошел ближе, Елена наконец различила среди запаха просмоленных досок и свежезатопленного камина его запах, — чуть сладковатый и неприятно возбуждающий запах свежего мужского пота.

— Как я сюда попала?

— Ты бросилась под мой джип. У меня водила бывший раллист.

Елена опустила глаза.

— Я не нарочно, — проговорила она… — Было… было темно… а я искала машину побольше…

Вырубов молчал. Елена вдруг вскинула голову:

— Почему вы не отвезли меня в больницу?

— Еще не хватало, чтобы про меня журналюги писали, что я сбил женщину Семина, — ответил Вырубов, — что мне их потом, в лес вывозить?

Помолчал и добавил:

— Иди ложись. Завтрак тебе принесут в постель.

Вырубов появился в спальне спустя двадцать минут, с подносом, на котором красовался стакан с апельсиновым соком, баночка йогурта и свежие поджаренные гренки. Там же стояла плошка с пахнущим малиной джемом, и исходил ароматным паром узорчатый чайник. Вырубов снова был в тренировочном костюме, только уже в другом, и его лицо и волосы снова были влажными, только не от пота, а после душа.

Елена не могла не удивиться, что Вырубов пришел сам. «А интересно, это по их бандитским понятиям не унизительно — прислуживать женщине? — подумала она. — И вообще, где все его люди?»

Елена оказалась голодной. Она быстро проглотила и свежую, восхитительно тающую во рту гренку, выела баночку с йогуртом и неторопливо, глоточками стала пить кофе. Вырубов сел в кресло рядом, и Елене показалось, что он смотрит, как она ест. Но когда она скосила глаза, она увидела, что он читает газету.

Когда с гренками и кофе было покончено, Вырубов переставил поднос с постели на столик, стряхнул несколько крошек и спросил:

— Почему ты хотела убить себя?

Елена подумала, что сейчас самое время назвать имя Антоновича. Интересно, что он сделает с владельцем клуба? Самое меньшее, — заставит выплатить деньги.

— Так, — сказала Елена.

Вырубов помолчал.

— Так, значит, так.

Поднялся гибким и легким движением со стула.

— Когда поешь, позови девочку. Она уберет.

Он уже стоял у двери комнаты, когда Елена спросила:

— Ой, Сергей Павлович, а вы сами… не пострадали?

— Нет, — сказал Вырубов.

— А джип?

— А за джип будет платить водитель.

— Почему?! — изумилась Елена.

— Потому что по инструкции он в таких случаях тормозить не должен. А вдруг это ловушка?

Елена слишком рано выползла из постели. Как бы призы в свое время не брал бывший раллист, сидевший за рулем злополучного джипа, — сотрясение мозга она заработала. К тому же Елена простыла, бегая по морозу в неприспособленном для этого пальтишке, и уже вечером того дня, в который она очнулась, она лежала в постели с воспаленным горлом, ангиной и температурой тридцать девять и пять.

Время от времени она просыпалась и таращила воспаленные глаза, и тогда смазливая девочка лет двадцати, видимо попавшая в вырубовский особняк совсем по другой надобности, поила ее горячим молоком и кормила таблетками. Один раз Елена очнулась поздно ночью, и услышала, несмотря на отличную звукоизоляцию, как вздрагивает дом от музыки и пьянки. Елена нашарила упаковку таблеток и сказала фигуре в кресле: