Юлия Латынина - Там, где меняют законы

Спустя час после начала веселья прибыл губернатор. Губернатор скинул на руки охраннику тяжелое кожаное пальто, взял предложенный ему стеклянный бокал на тонкой ножке, и произнес несколько приветственных слов. Губернатор был так же неоригинален, как другие: он поздравил Семина и Елену, а потом высоко воздел бокал и сказал:

— За союз, так сказать, капитала и искусства!

И поцеловал Елену в щечку.

Стоявший рядом Семин слегка напрягся, под щеками его заходили крупные желваки, и он сразу сделался похожим на сыча — толстого и взъерошенного. Собственно, под этим прозвищем он и был известен среди бизнесменов — Сыч.

— Ну что ты, Виктор, — рассмеялся губернатор, — не будь таким собственником. Талант Елены Сергеевны — достояние, так сказать, всего народа.

Губернатор быстро напился и вскоре был утащен в угол какими-то нефтяниками. В ресторане приглашенный квартет играл Брамса. Улыбчивые официантки разносили между гостей бокалы с шампанским, и тут же шныряли хрупкие ухоженные девочки с подведенными глазами: девочек этих на всякий случай заказал Семин, но успехом они пока не пользовались.

При виде девочек Елена скосила глаза к зеркалам и, то, и дело улыбаясь гостям, украдкой оглядела себя на предмет возможных недостатков. Гладкое стекло отразило хрупкую двадцативосьмилетнюю женщину в черном платье с узкой до полу юбкой и открытыми плечами; волны каштановых волос спускались до пояса, оттеняя белое лицо с высоким лбом и изящно вылепленными скулами; Елена двигалась с мальчишеской стремительностью, немного не гармонировавшей с вечерним платьем и рассыпанным по плечам блесткам от бриллиантового колье, и большие карие ее глаза были слишком грустными для первой леди Нарыма и верной спутницы жизни самого богатого бизнесмена края.

Елена затосковала от бесконечного однообразия приветствий, и, допив бокал, спустилась на первый этаж. Он весь был занят садом. Когда-то, в начале, Елена была именно ландшафтным архитектором, и ей больше всего нравилось работать не с холодным камнем, а живым растением. Здесь она развернулась в полную силу. Ничто не стесняло ее — ни холодная сибирская зима, ни недостаток солнца (в неурочные часы сад освещали мощные галогенные лампы), ни даже сухой сибирский воздух. Большинство растений, собранных в саду, были средиземноморскими и предпочитали повышенную влажность, и эту проблему Елена решила с помощью небольшого фонтана: каменная кладка, шепоток струи и уходящий вдоль дорожки ручеек.

Сад обошелся очень дорого, вдвое дороже, чем прикидывала Елена. Когда она показала его план Семину и тот увидел, что Елена будет сажать пяти-шестилетние деревца, Семин брезгливо поморщился:

— Это что ж, десять лет ждать, пока они вырастут?

И взрослые двадцатилетние деревья доставили из Италии на специально зафрахтованном рейсе. Но зато у людей, которые придут в это здание, не будет ощущения, что бизнес в России начался месяц назад и через месяц кончится.

Сначала Елене показалось, что в саду она одна, но, обогнув пышный, усыпанный желтыми цветами куст рододендрона, она увидела, что у фонтана сидит человек и смотрит на плавающих в нем разноцветных рыбок. Человек обернулся на стук каблучков Елены по мрамору и неторопливо встал. Человеку было лет тридцать пять, он был высок и худощав. Лицо его можно было бы назвать красивым, если бы не странное сочетание высокого лба мыслителя и твердого подбородка гангстера. У человека были грустные серые глаза и полные, изящно очерченные губы, и темно-русые волосы его, по старой привычке, были коротко подстрижены. Немного прищурившись, Елена увидела, что человек не один — где-то за деревьями маячили две кожаных куртки.

— Сергей, — сказал человек, — Вырубов.

Он улыбнулся, показывая белые искусственные зубы. Собственные зубы бывшему боксеру Вырубову выбили еще лет пятнадцать назад.

— Елена.

Она протянула руку, как она обычно протягивала, чтобы поздороваться по-мужски, Вырубов на секунду удивленно замешкался, а потом пожал ей руку. Запястье у Вырубова было узким, а ладонь — широкой и холодной, словно он только что пришел с мороза. Их руки соединились на мгновение, и внезапно Елене захотелось вырвать свою.

— Красивый домик, — сказал Вырубов, — мне нравится. И бабки Витя срубил немаленькие.

— Правда? — удивилась Елена. — А я думала, вам нравится, когда пухлые агнелочки на стенах и букет в стиле бидермейер… Елена запнулась, сообразив, что слова «бидермейер» ее собеседник, скорее всего, не знает, и прибавила — знаете, такой, пышным веником…