Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

— А тот мужик что? — сказал Ласаро. — У него один только телик, да и тот росо [113] небольшой, немного ( исп. ). , четырнадцать дюймов. Есть дома, где в каждая комната стоять телик, и экраны широкий — для футбол смотреть. Говорить же я, у мужика денег нет.

— Он не любить телик. Он учитель, ему книжек читать до хрена.

— Это жена, она забирать телик и все добро. А ему ничего не оставить.

— Дом есть.

— Заложенный. И ребенок. — Ласаро захохотал. — Деньги у жена. В Вегас баба ехать, точно. Тратить, тратить! Стодолларовые автоматы!

— У него деньги есть.

— Мужик ехать «фольксваген», тачка — дерьмо. Жена села в «бьюик парк авеню 2000» и смылась, да еще с кучей шмоток!

У Чика имелась кое-какая другая информация. На полу в туалете он нашел банковский чек, на котором было написано: «Доступные средства — 41.389,17 доллара». Американец разбрасывает такие штуки по дому, а их обычно прячут, это значит только одно — он ужасно богат. Все в американце интриговало Чика. Дом вместил бы целую семью, человек двадцать — двадцать пять, а американец там один, иногда с ребенком, иногда без. Чик никак не мог понять: ни семьи, ни друзей, вообще ничего, тишина все время. Одни книги, столько много сразу Чик никогда не видел. Ослепнуть можно, пока их прочитаешь.

Говорит — учитель, а в школу ни разу не ходил.

Такой большой и неуклюжий, даже на велосипеде ездить не может, только мечется по дороге из стороны в сторону, как цыпленок, которому оттяпали голову. Ну и насмешил он тогда Чика.

Все же деньжата у него водятся.

Пока Чик заметил у американца одну способность: тот замечательно говорит по телефону. В этом деле ему нет равных. Чик иногда задерживался на лестнице, ведущей наверх, просто чтобы послушать, как хозяин дома разговаривает. Он сворачивал длинные мудреные словечки — все вычитанные в книжках и все абсолютно разные. Откинется, бывает, в своем кресле, уставится в потолок, а слова так и бегут, одно за другим, наподобие сцепленных вагончиков бесконечного поезда. И не разберешь, что он там заливает, но Чику в каждом слове слышался звон монет.

А чего только американец не выбрасывал! Семь яиц в упаковке на двенадцать штук, целую гроздь бананов, и кожура только слегка почернела; почти полную, даже закупоренную, зеленую бутылку темно-красного виноградного вина; едва начатый тюбик зубной пасты; нарезанный батон в целлофане; кусок сыра, на полкило, наверное; еще помидоры, куриные сосиски, шоколадку в фольге, полосатые красно-белые леденцы и целый нераспечатанный пакет хлопьев, которые едят на завтрак.

Отправить столько добра в мусорный ящик мог только богач, а у американца из дырявых носков большие пальцы торчат, когда он разгуливает по дому без ботинок. Посмотришь на его измятые штаны да заросший щетиной подбородок, и можно подумать, живет он в палаточном лагере под мостом. Американец богат и беден одновременно. Выходило как с голограммой: вертишь ее так и сяк и видишь то одно изображение, то другое, а оба сразу — никогда.

Чик, раздумывая об удивительном человеке, вспомнил гвеило, которые платят деньги, и деньги немалые, желая посмотреть на большую панду. В своей прошлой жизни Чик, бывало, смеялся над тем, как они ходят в горы и по целым неделям выискивают там панд. Дождь льет не переставая. Кому повезет, тот увидит мишку, поедающего побеги бамбука. Однако в большинстве случаев попадаются не сами панды, а только сделанные ими когда-то кучки. Отдать тысячи американских долларов, чтобы глянуть на дерьмо. Вот застрелить большую панду — это да, шкурка стоит два миллиона юаней. Но просто глазеть?

« Американец у меня вроде панды, — думал Чик. — Я пялюсъ на его дерьмо как тупица-гвеило».

На светофоре загорелся красный, и грузовик затормозил.

— Я тебя высаживать на то же место? — спросил Ласар.

— Да, то же место, пойдет.

— Вляпаться ты однажды…

— Все порядок, никто не видеть ничего.

Ласаро недоверчиво присвистнул и надавил на газ. Через полмили Чик покинул кабину. В темноте под дождем замаячила голубая куртка, двигавшаяся вдоль тротуара и постепенно скрывавшаяся из виду. Ласаро высунулся из машины и заорал, обращаясь к куртке:

— Эй, Лас-Вегас!

— Ты, я вижу, теневую экономику поддерживаешь. — Бет приходилось кричать, а иначе ничего не было слышно сквозь доносившийся сверху шум строительных работ. — Вряд ли хоть у кого-то из них есть страховка, но дело они, кажется, знают. В принципе.

— Берут на удивление недорого, — сказал Том.