Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

— Зверя нашли. В миле от того места ребята из Службы охотничьего хозяйства загнали пуму на дерево и пристрелили. Найти-то нашли, а вот у детского сада будут теперь крупные неприятности. Двор у них по правилам должен быть обнесен проволочным забором, но организация-подрядчик при строительстве схалтурила. А открылся сад после Дня труда [2] День труда — американский национальный праздник, отмечается в первый понедельник сентября. , совсем недавно. Семья в суд подает.

По правому борту медленно проплывали низкие темные холмы, усеянные оранжевыми огнями. Секвим.

— Все потрясены. Больше тысячи человек пришли на похороны, так мне рассказывали.

— Проклятие. Бедный Даг, — сказал капитан.

— Да, беда его подкосила. Во время происшествия он был на борту корейского сухогруза, из Такомы шел. Сообщили Дагу перед самым отплытием. А лет-то ему много…

«Уж не больше, чем мне», — подумал капитан.

— …и Даг с тех пор как развелся, жил только ради внучки. Все свободное время торчал у сына, с ней возился. Мы еще над ним подсмеивались: Даг, мол, нянькой заделался.

— А я о разводе и не знал.

— Он никогда не обсуждал эти дела. Жена от Дага ушла года два-три назад и переехала в Санта-Барбару. Ил и в Санта-Фе. В общем, Санта-что-то-там. Сын капитана Нильсена — агент по недвижимости, у него офис на шоссе номер 101. И вот теперь, когда Эшли умерла…

Умерла? Сгорбившись над штурвалом и глядя в темноту, капитан представлял пуму, гибкого рыже-коричневого хищника, беззвучно крадущегося по прелым листьям, и ребенка, поглощенного игрой, тихонько что-то бормочущего. «Умерла» — разве это слово применимо к случившемуся с девочкой? Хотя капитан не знал Дага Нильсена близко, он физически ощущал его горе, чувствуя внутри жуткую пустоту, и ему не нравился небрежный тон юнца-лоцмана.

— Кофе готов, — подошел третий помощник.

Капитан взял с подноса кружку и поблагодарил, рассеянно и невнятно.

— Мы говорили про Дага Нильсена, — объяснил он.

— Капитана Дага?

— Нильсен потерял маленькую внучку. Сегодня ее хоронили.

— Однажды такое должно было случиться, — заметил лоцман. — Старые леса вырубили, среду обитания животных разрушили. Теперь принялись восстанавливать поросль, но там тоже зверью нечего есть. К концу лета, когда они оголодают, одно остается — отправляться в города и бродить по помойкам, ведь жить-то надо. Если пумы нападают на детей во дворе детсада, это уже тревожный симптом. — Несколько секунд он вглядывался под крышку радара. — Тревожный симптом, — повторил лоцман со вкусом, будто сам только что придумал эти слова.

— Вот оно значит что, — проговорил третий помощник, — выходит, пума ее…

— И ладно бы еще на полуострове, в самом Сиэтле то же самое творится. У них в Иссакуа — пумы, в Вудинвилле — медведи-помоечники. Сейчас прямо не местные новости смотришь, а «Планету животных» — конечно, ведь каждый может заснять на камеру дикую природу, не отходя от дома. Раньше енота увидеть было целым событием, а теперь рассказывают о скунсах, рысях и медведях, которым бы по-хорошему в горах охотиться, а они рыскают по свалкам и помойкам на окраине. Что там сигналят? Фарватер открыт, да, кэп?.. Прямо какой-то новый вид зверей появляется, и кормится он остатками пиццы, гамбургеров и картошки фри.

В темноте мелькнул бакен, желтый, как кошачий глаз. Наполовину сбавив скорость и уйдя в воду по самую ватерлинию, тяжело нагруженный «Тихоокеанский возница» медленно сделал правый поворот.

— Один-два-ноль.

— Один-два-ноль.

Судно, двигаясь в юго-восточном направлении, плавно входило в узкий Пьюджет-саунд, а третий помощник капитана наблюдал за пунктирными дугами, возникающими на экране радара. Он мог назвать их: Уилсон, Марроустоун, Буш, Дабл Блафф — отсюда начинались знакомые воды. Воды знакомые, но земля чужая. Никогда особенно не задумываясь об опасностях, сопровождающих моряков, третий помощник настороженно относился к возможным малоприятным неожиданностям на суше. При виде зеленых лугов ему немедленно представлялись быки, яростно роющие копытом землю. Отрадные мысли об отпуске у сестры, живущей в окрестностях Брисбейна, обернулись самыми мучительными предчувствиями, как только третьего помощника предупредили о пауках в туалете.

Рейс был нелегкий, судно преследовали неудачи: ужасная погода, опоздание, поэтому третий помощник с нетерпением ждал остановки в Сиэтле. И хотя он даже не думал удаляться от порта дальше, чем довезет его за десять долларов такси (и то если с ним поедет радист), известие о медведях, замеченных в окрестностях города, ему не понравилось. Дабы побороть страхи, третий помощник всегда убеждал себя в их абсурдности, но сейчас, в этом городе, никакое самовнушение не действовало.