Елена Лобачева - Хроники Птеродактиля

В этот раз звонок Люси был особенно некстати. Анатолий стоял у плиты и обреченно ждал, когда же закипит молоко. Звонок Люси выдернул Лену из кухни, и она сбросила на Анатолия всю процедуру приготовления ужина. Картофель еще не сварился, молоко для пюре не закипало, у рыбы поджарился один бок, и ее следовало перевернуть. Анатолий вспомнил, как в прошлый раз, переворачивая котлету, он разломил ее на две части, пытался склеить, потом решил оставить как есть, заявив: «Тебе котлета, а мне фрикадельки».

— Сколько можно разговаривать? — Анатолий устал от кухонного дежурства. — Рыбу переверни, сгорит.

Вернувшись к плите, он бросился к кастрюле с молоком, забыв об осторожности, схватил ее голыми руками, донес до подставки и сморщился от боли. Войдя на кухню, Лена застала мужа за разглядыванием обожженной ладони и вяло заметила:

— Дня не проходит без травмы, что за беспомощность… Ну вот, есть причина не ходить к Люсе, врать не придется, — ворчала Лена, покрывая руки мужа пенкой от ожогов. — Представляешь, Люся осваивает сейчас фотоискусство. Выпустила серию открыток с фотографиями цветов из своего сада и чуть ли не насильно заставляет меня ехать к какому-то киоску, чтобы накупить этих открыток для себя и всех знакомых.

— Совсем свихнулась, — Анатолий перевел дыхание. Боль стала стихать, и чужая бесцеремонность уже казалась не такой противной. — Давай поужинаем.

Ели, как всегда, молча. Каждый думал о своем.

Мысли Анатолия лениво двигались в сторону чего-то приятного. А приятным после зарубцевавшегося инфаркта были воспоминания. О тех днях, когда возраст не чувствуется, а здоровье о себе не напоминает.

Люсины звонки уже в который раз всполошили мысли о тех редких днях, когда время принадлежит только тебе, его можно транжирить, и на это есть силы. Анатолий сам себе улыбнулся, подошел к шкафу и опустил руку за ряд высоких, ровно выстроившихся книг, где в тайном укрытии хранились только ему известные вещицы.

В молодости Анатолий любил фотографировать. Постепенно стала увеличиваться коллекция редких стоп-кадров, стать случайным свидетелем которых ему удавалось. Особенно его радовали игривые или двусмысленные позы, в которые, думая, что их никто не видит, попадали не совсем простые люди. У него был отличный фотоаппарат, фотографии получались качественные. Некоторые из них публиковались и даже удостаивались премий.

За книгами, в своеобразном тайнике, лежало то, что Анатолий не показывал никому.

В то лето ему едва исполнилось семнадцать. На Черноморское побережье Анатолий приехал не с родителями, как обычно, а с двумя приятелями, жившими в том же подъезде. Они были старше, учились в университете, и родители им доверяли.

Прибыли в курортный городок ранним утром, когда дикий пляж был пуст и чист, а воздух еще не успел накалиться. Быстро побросав вещи, помчались купаться. Анатолий прихватил фотоаппарат.

Обходя большой камень, они остановились пораженные открывшейся картиной.

Две девушки загорали обнаженными. Их спокойное бесстыдство жаркой волной накатило на Анатолия.

— Снимай скорее, — у приятеля запылали щеки, — редкий кадр, не потеряй!

Анатолий лихорадочно снимал, то поднимаясь на камень, то перебегая к другому, то лежа на гальке, выискивая лучшие ракурсы, играя освещением и радуясь, что тихие всплески волн, укачивая девушек, заглушают его неприличную суету. Девушки переговаривались, меняли позы, и при этом глаза их были прикрыты.

— Видишь, темные очки не надевают, хотят и на лице иметь ровный загар, — приятель шептал в самое ухо, обдавая Анатолия разгоряченным дыханием. — Что, уже пленка кончилась? Идем домой, сохранить пленку надо до Москвы. Там отпечатаем спокойно и качественно.

Спустя месяц в просторной ванной родительской квартиры Анатолий печатал фотографии. Результат ошеломил красотой и естественностью. Терпеливо и аккуратно Анатолий проделал эту работу от начала до конца. На следующий день коллекция обнаженных красавиц заняла свое место в картонной папке, которую Анатолий хранил до сих пор, несмотря на семейную жизнь, служебные командировки и неоднократные переезды из квартиры в квартиру.

«Надо знать, что снимать», — подумал Анатолий о новой затее Люси и усмехнулся, представив того дурака, который решит по ее настоянию разыскивать этой снежной зимой книжный киоск, где продаются открытки с Люсиными цветами.

Есть в черно-белой фотографии своя тайна. Как-то, еще при жизни Саши, появилась идея выпустить поэтический фотоальбом под названием «Черно-белое кино». Саша тогда здорово загорелся: отбирал фотографии, подыскивал у себя подходящие стихи, даже пару недель совсем не пил. Эта дружба семьями особенно нравилась Карине. Постоянный страх, постоянное ожидание, что муж напьется, утихало. Лена тоже с головой включилась в проект. Тогда-то она и обнаружила эти фотографии. Долго рассматривала, то приближаясь вплотную, то отходя в сторону. «Классная вещь, — заключила она. — Если у Сашки не найдется стихотворения хотя бы для пары таких фотографий, пусть сочинит специально».