Каваками Хироми - Манадзуру

«Наверное, он умер маленьким», — подумала я, глядя на третью фотографию, стоявшую слева.

Сияние широко распахнутых глаз ребенка напоминало взгляд Момо. В самом дальнем углу комнаты тускло мерцала буцудан [26] Буцудан — будд., домашний алтарь, божница. . Год за годом её позолота, выцветая, теряла свой блеск. Это был незнакомый, чужой мне ребенок, но на глаза все равно выступили слезы.

Когда этот город погрузился в молчание и темноту?

Таблички на всех домах сгнили, и имена их владельцев прочитать стало невозможно. От дома к дому, из комнаты в комнату я бродила по городу, осторожно ступая по пыльным татами и коридорам пустых жилищ, где не осталось ни одного следа той жизни, которая когда-то царила здесь.

Женщина так и не появилась. Хотя еще недавно, на пляже, зримо находилась рядом со мной.

Я не заметила, как на каждой крыше появились цапли. Слоняясь по комнатам, я думала о цаплях, нас разделяли только тонкие потолки и небольшое пространство до крыш. Недвижные силуэты цапель были единственными светлыми пятнами в мрачном пейзаже, окружавшем меня.

Я позвала, и пришёл Рэй.

— Мне одиноко, — сказала я, он едва заметно улыбнулся. — Обними меня.

Но Рэй не обнял. Только внимательно посмотрел мне в глаза. Он всегда обладал силой взгляда, но сейчас его взгляд был лишен этой энергии.

— Ты придёшь ко мне? — спросил он.

— Я хочу, — подумала я. — Но если я уйду отсюда, я не смогу жить. На это не так-то просто решиться. Чего я хочу сильнее: уйти к нему или продолжать жить?

— Придёшь? — вновь спросил он.

— Я хочу.

«Что мне выбрать?»

Рэй опять слабо улыбнулся.

— Да, наверное, самому на это решиться невозможно, — прошептал Рэй. Такой до боли знакомый шепот.

— А как ты решился?

— Но я же… — проговорил Рэй и опять внимательно посмотрел мне в глаза. Во взгляде появилась сила. Радужка излучала сияние. Я так хорошо изучила эти глаза. Часто, приблизив лицо, я вглядывалась в них. Вглядывалась так, чтобы запомнить их, хорошо запомнить и не забывать никогда. Обхватив ладонями его лицо, я умоляла: «Не уходи, стань моим».

— Разве не для этого я женился на тебе? — ответил Рэй, и его лицо приняло недоуменное выражение.

— Тебе недостаточно того, что мы вместе? Ты мучаешься, даже если я рядом с тобой?

— Неужели тебе мало того, что я просто есть? — немного разочарованно проговорил Рэй.

Таким был Рэй, это был Рэй, и поэтому со мной произошло все это.

— А ты меня сильно любишь. Да, Кэй? — Рэй засмеялся и отстранился от меня. Но он сделал это не грубо, а очень нежно.

Мне вдруг показалось, что эта нежность затягивает меня в иной мир.

Мои мысли. Постепенно опускаясь сквозь темные воды бездонного озера, они приняли сферические формы, перемешались с пузырьками, что мириадами проплывали мимо, погрузились в самые глубины и осели там, превратившись в неподвижные шары.

Рэй ничего не знал про эти мои мысли. Но ведь я тоже не знала. Про мысли Рэя, мамы, отца, Сэйдзи…

Я приехала сюда, ничего не зная о них.

Я взяла Рэя за руку и пошла.

Мы прошли поле, прошли сквозь воду, сквозь небо, опять вышли на поле и продолжали идти.

Я вела Рэя за руку, он тихо следовал за мной. Мы ушли далеко.

Навалилась усталость.

Я опустилась на скамейку на краю поля, Рэй сел рядом. Обняв его, я прислонилась к нему. Он погладил мне волосы:

— Ты постарела.

— А ты теперь не стареешь? — спросила я.

— Я же себя не вижу.

Я любовно прижалась к нему. Кружили цапли. Десятками, сбившись в стаи, они словно скользили над полем, широко размахивая крыльями.

— Это я убила тебя, Рэй?

Ответа нет.

Я стиснула его шею, но он не умирал.

— Я не такой слабый, чтобы меня могла задушить ты или любая другая женщина, — засмеялся Рэй.

Я ударила его по щеке. Короткий резкий звук, вылетев, сразу оборвался.

— Мне не больно, — опять засмеялся Рэй.

Я хотела убить его, не чужими, а собственными руками.

Почему когда любишь что-то, оно всегда ускользает и его невозможно удержать? Его тело, тяжесть которого я ясно ощущала, как-то незаметно потеряло формы и стало прозрачным, мои руки тщетно пытались удержать то, что мгновение назад было моим мужем.

Я принялась ощупывать сидящего на скамейке Рэя. От поясницы к талии, от груди к шее, по линии подбородка ко рту, носу, лбу, поддавшись неодолимому желанию, льнула с поцелуем, слюна наполняла рот, жадно сглатывала, что было силы, обвивала его со спины руками, сжимала, звала его, ощущала, как любовь сдавливает грудь, сдавливает невыносимо сильно, хотя я просто сидела рядом на скамейке, тесно прижавшись к нему. Грустно, грустно, его тело начинало таять, и вот исчезло вовсе, оставив одно воспоминание о прикосновениях к нему, вскоре и воспоминание рассеялось без следа, рядом уже ничего нет, но даже сейчас щемящее чувство не отпускало, оно не знало конца, взлетел коршун.