Земляк - Упражнения в третьем способе

Прапорщики. Или, как их комбат называл, пропОйщики. На самом-то деле прапора попадались разные. И сильные и слабые. И пьянь и трезвенники. Вот на «Певуне» техником будки «П» прапор Валера был. Очень знающий мужик. Ему и офицер вовсе не нужен был. Борис, сокурсник мой, на будку к Валере старшим техником попав, был как за каменной стеной. Что на «Певуне», что потом, в другом дивизионе. Зато уже когда без Валеры остался, ох и натерпелся.

На «Планшете» начало моей службы как раз на замену прапоров пришлось. Один на пенсию ушел, тот, что еще со времен визита Батицкого... Двоих выгнали за пьянство. Автотехника и СРЦшника. Нормально потом ребята устроились. На Шинный. Вредность, правда, но зарплата вдвое с довеском больше. Еще и прапорщик-старшина дивизиона ушел вскоре. Но этот «ни рыба, ни мясо» должности своей сложной никак не соответствовал. Просто из штаба корпуса откуда-то к нам свалился, хотел перед пенсией более высокую категорию получить. Короче, расползлись прапора из дивизиона. Но и с «Певуна» «Планшету» этого народца подбросили. Колю-Кадыра и Лёху. Чуть позже из учебки химика прислали. А почти через год, где-то месяцев за пять до моего увольнения, еще мужиков. Фельдшера, дизелиста, СРЦшника...

Лёха на «Певуне» был автотехником. Им же и на «Планшете» стал поначалу. Но позже, с авторухлядью этой окончательно умучавшись, в старшины перешел. Мороки не меньше, но хоть в тепле почаще. И руки не ободранные. Лёха в 1968-м, водителем срочную служа, Чехословакию брал. После чего был комиссован за пару месяцев до срока. По черепно-мозговой. Он об этом так рассказывал.

- Чехи колонну блокируют, между машинами лезут при остановках, кричат - тогда вы нас освободили, а сейчас завоевали. Прямо перед капотом у меня. Нас же настропалили, чтобы ни-ни! Я им брошюрок, которые нам замполиты раздали, сунул кучу - читайте! А они в кабину стали лезть. Я дверцу захлопывал и прищемил руку кому-то. Всё. Сразу после этого ничего больше не помню. Только боль в голове. Очнулся уже в госпитале. Мне потом рассказали - оказывается, я после всего еще километров тридцать машину вёл. Для обеда остановились, я из кабины и вывалился. Но об этом ничего не помню.

Однако от травмы Лёха на гражданке оклемался и все медкомиссии проходил удовлетворительно. Работал водителем - испытателем шин. Когда женился, возникла проблема жилья. Он и пошел служить. Из-за квартиры. С этим не обманули. Что ему, что Кадыру квартиры дали. На «Певуне» с этим немного попроще было, но и на «Планшете» тоже дали. Потому что в упряжке хоздел ребята тянули коренными.

Подвыпив, любил он приставать ко мне:

- Профессор! Вот станешь в Москве академиком, возьми меня в водители!

- Нет, Лёш! Я бы взял. Но ведь не стану. Чтобы в академики выбиться, надо слишком много народа под себя подмять. Я для такого дела не гожусь, способностей нет.

Жена Лёхина, Люба, могла определить, что он выпил, вне зависимости от объёма принятой им дозы. Да еще при немалой Лёхиной комплекции. Причем не принюхиваясь. Специально проверяли. Рюмки водки в 30 граммов было достаточно. Долго Алексей пытался понять, как это у неё получается и, наконец, разговорил. Оказывается, она заметила за ним такую особенность. Если не пил, то все пальцы его движутся нормально. Если же выпил, то при сжатии в кулак мизинец на одной руке остаётся чуть-чуть оттопыренным. Очень мы удивлялись. Как Любкиной наблюдательности, так и этой Лёхиной особенности. Решили, что это ему от чехов на память.

Первой зимой с моей подачи в спортзале (он же кинозал, он же зал для предусмотренного распорядком дня просмотра программы «Время»), находящемся в моноблоке с казармой, теннисный стол сваяли. Благо было из чего - аншеф как раз ремонт учебных классов затеял, договорившись с мебельным комбинатом по бартеру «материалы за рабсилу». Пяток солдат там недели две поработали и пару машин нам всякой всячины пригнали. Плит ДСП, простых и ламинированных большей частью в тёмных тонах, текстурной бумаги, фурнитуры... Отделали и мы для батареи класс, в соответствии с анискинским проект-приказом. Чувствуем, что-то не то.

- Понял я! - сказал, наконец, комбат, - Теперь в этом классе себя как внутри платяного шкафа чувствуешь!

Ишь ты, а ведь и в самом деле так. Если уж не как в платяном, то, как в книжном. Но поскольку аншефа было не переубедить, эффект нейтрализовали развешиванием учебных плакатов. Всё, что было несекретного, вывесили. Стало теперь, как в подсобке кинотеатра, всей в старых афишах. Но все же малость покомфортней, чем сразу после ремонта. Опять же было на чем глаз остановить.