Земляк - Упражнения в третьем способе

Сажа, сажа, сажа... Расчистка сгоревшего в день ленинского субботника цеха сырой резины на Шинном, куда были брошены все возможные войска, в том числе и мы с расформируемого «Певуна»

Карданный вал, который на двадцатипятиградусном морозе пришлось снимать с КРАЗа прямо на дороге. Солдат-водитель в валенках, ватной экипировке и я в шинели и хромовых сапогах, потому что обратно ехать одному общественным транспортом, да еще бы и заскочить в библиотеку неплохо. Обогрев кабины не работает, выбравшись из-под машины пытаюсь согреть ноги под выхлопом глушителя, а потом уже и прямо на дизеле

Разъём в пятьдесят контактов, к которому пришлось распаивать, прямо на таком же морозе, напрочь оторванный автомобилем кабель. Владимир Васильевич, мечущийся между кабинами для обеспечения «прозвона» - громкая связь оборвалась с тем же жгутом. Профессор на лафете будки с замерзающим в пальцах пинцетом и паялом в другой руке

Труба в учебном корпусе, размороженная в моё дежурство, хлещущая из неё вода. Я, сначала объясняющий бойцам-кочегарам, как наложить на неё пластырь, а потом и сам лезущий в это мокрое дело

Профессор, взлетающий хоть и вне зоны лучей, но все же на работающие в эфир антенны, чтобы стукнуть по заевшему «концевику» системы угла места - придурок, не сознающий, что здоровье надо беречь, а не испытывать на прочность...

Хватит. Много чего было.

Дала ли мне что-нибудь армия? А как же. Всё в жизни оставляет след.

Сперва была смешная мелочёвка. На второй или третий день ошиваюсь в коридоре физфака в ожидании приема у одного из поддеканников. Тут проходит мимо меня заведующий кафедрой теорфизики профессор Соколов. Выдающийся ученый, выдающегося телосложения. Совершенно непроизвольно кидаю руки по швам и принимаю положение «смирно!». Потом вдруг осознаЮ - чего это я ?

Или еще. Субботник через пару месяцев. Кафедра прибирает мусор на стройке будущего корпуса нелинейной оптики. Через площадку идет трактор «Беларусь» с ножом, останавливается. Сотрудники бросают инструменты, недоуменно отходят в сторону. Бардак, режущий глаз. Тут во мне, опять-таки спонтанно, прорезается командный рык:

- Ну-ка, быстро лопаты подобрали! Дорогу освободили!

Доценты и ассистенты, СНСы и МНСы засуетились, забегали... Никто и не спросил - чего это он тут разорался? А я про себя хватился, одёрнул и подумал - ну и дела, хорошо, что хоть матом своё указание не усилил.

Но это наносное быстро ушло. Ушло и обретенное, было, умение врать сходу, не задумываясь.

Остались большие навыки в методике поиска и устранения поломок в радиоаппаратуре. Очень мне это помогло, давало немного и на жизнь подработать ремонтом.

Осталась усвоенная способность воспринимать жизнь и людей такими, какие они есть. Лучше в этом деле разбираться и меньше строить иллюзий.

Остались нехорошие привычки. Орать в телефон. Ходить из угла в угол в замкнутом пространстве. И еще закурил я в этой самой армии. Месяцев за пять до конца срока. Надо же, почти в двадцать пять лет! Добрые люди в эту пору уже бросают...

Наверное и еще что-то осталось - скрытое, неявное...

В Сети как-то был задан такой вопрос. Почему это в России человек, не служивший в армии, считается, вроде как, не совсем полноценным?

Ну, что тут можно ответить? Среди солдат гуляет такая поговорка. «Армия - школа жизни. Но лучше всего - пройти её заочно». Соответственно, у народа нашего, в массе своей послужившего, и отношение такое. Как у закончивших дневное отделение - к заочникам. Ни больше, ни меньше.

Армия - не хороша и не плоха. Она - армия.

Ярославль, 1974-76 --> Зеленоград, 2005