Игорь Бурлаков - Столичный миф

Темные аллеи под высокими соснами. Сосны, сосны вокруг. В сумрачном небе плывут их кроны-облака. Плоские, будто сложенные ладошки. А из земли им навстречу растут черные елки — непроглядные сугробы темного света, что успела уже намести ночь.

К западу елей становится больше. Длинные лапы свешиваются из-за забора, шуршат по крыше машины. Черное, зеленое, белое — цвета здешней зимы. Летом снега нет, гамма беднее. Но привычный глаз насчитает бездну оттенков темно-зеленого, скупость цветов поощряет воображение. Была бы привычка смотреть.

Колея оторвалась от забора. Неуверенно кружа между кустами, нырнув и разбрызгав по сторонам неглубокую лужу, Леха выкатился на середину поляны, остановился. Несколько елок по краю, округлый забор впереди под фонарем и гигантский дуб — втроем не обхватишь — в двух метрах.

Обернулся назад:

— Вылезем, покурим?

Макс неохотно оторвался от девчонки. Вылез за Лехой следом. Постояв на вытоптанном пятачке, они сели на поваленное дерево.

— Знаешь, Оль, — начал Леха, — иногда, под утро, мы ходим в Перхушково за пивом. Мы здесь всегда делаем привал. Хорошее место, да? Кстати, как насчет пива?

Ольга отрицательно помотала головой. Что-то нервное увидел в ней Леха. Но мало ли причин может быть у человека, чтобы он не мог расслабиться? Пожалуй, слишком долго он ее разглядывал; поднял голову вверх.

Сквозь пустую крону дуба видно небо и первые звезды. Ночь без облаков — холодная ночь. Но покуда тепло. А под ногой шуршат высохшие прошлогодние разрезные листья.

— Говорят, здесь сходится сто тропинок. — Леха кивнул в темноту. — Ты как насчет того, чтобы немного покататься?

Ольга поругалась вечером с родителями, и, когда Леха с Максом ее встретили, она шла ночевать на дачу к подружке. Обычный конфликт: родители видели кругом массу соблазнов и хотели держать дочь на коротком поводке. Ее это не устраивало. Хотя и девушкой легкого поведения, как шепнула Светка на ухо Максу, она не была. Потому, вздохнув, она сказала: «Поехали».

За водонапорной башней Леха повернул налево. Минут десять крался по грунтовке. Два или три человека попались навстречу. Поселок кончился, перелесок.

Леха выехал на шоссе. Мало машин. Слева поле, справа лес. Прямая дорога. Долго-долго поднимался на холм. На самой вершине съехал на обочину и выключил двигатель. Вылез наружу. Немного погодя за ним следом вылезла Оля.

Далеко впереди над оранжевым заревом плыла по небу тень. Черное облако, широкое снизу и заостренное вверху. Если долго не отводить глаз, на кончиках торчащих вверх растопыренных пальцев появятся красные огоньки; и, немного позже, желтые блестки рассыплются по всей поверхности.

— Это Университет. — Леха обернулся назад: Ольга стояла рядом с Максом, положив правую руку ладонью на его плечо. — Тебе повезло с погодой: его отсюда редко видно.

Они выкурили еще по сигаретке, потом Леха повез их обратно в поселок. Шоссе меж высокими соснами, невысокие пологие холмы, слабый запах бензина — долгий майский вечер в дороге по Подмосковью. Что может быть лучше?

На этот раз Леха объехал поселок слева, по грунтовой дороге, что идет сразу за его высокой стеной. Она отделяет поселок от перелеска, за которым снова дома. Лесов здесь нет. Так, перелески да лесополосы. Дома, дома, дома.

У ворот с красной звездой взял правее. Уже съехав на траву, сообразил, что на такой машине здесь можно и сесть. Но поворачивать обратно не хотелось и, стараясь держать ровно скорость и не крутить сильно руль, Леха попал в лес. Удачно разминулся с пнем, обогнул слева сломанную ветром ольху. Два поворота — и вот она, Груша. Погасил фары. И увидел, как луна отразилась в стоячей воде.

«Груша» — это лесной пруд, темная вода под склоненными ивами. Дорог к нему нет. Леха добрался по древней тракторной колее. Возможно, будь он трезвее, или не будь сейчас май, он бы предпочел оставить машину на опушке и идти пешком. Господи, сколько раз они ходили на Грушу…

На другом берегу затрещал лес. Потом Леха услышал хохот и неприличную ругань. На берег вывалились несколько человек. Один из них, под предостерегающие увещевания остальных, принялся раздеваться.

«Весь свинарник». Конечно, не весь. Эта часть компании просто решила освежиться. Они уже достаточно это сделали за долгую прогулку по лесу и вполне могли возвращаться пить дальше. Купаться, собственно говоря, никто из них и не собирался: вода как лед.

Пьяный стриптиз длился недолго; мужик попробовал воду ногой, выругался и выскочил на берег. Постоял, потом с разбега забежал по колено, развернулся и снова выпрыгнул на берег. Взял сигарету из чьих-то рук, прикурил, стоя спиной к воде. Поднялся на мыс — кусок берега, подмытый водой. Глина заскользила под мокрой ногой, и, успев зычно ругнуться, он боком рухнул в воду и скрылся под ней.