Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Но в ходе всех этих переговоров советское правительство отказывалось принимать какие-либо меры, – возразил Дрейк.

– Вполне естественно, – сказал Вышинский, – потому что английские предложения подразумевали вмешательство в иранские дела, а на это мы не пойдем.

– Мы не предлагаем вмешательства, – настаивал Дрейк. – В прошлом англо-русские отношения в Иране всегда были враждебными, а иногда приводили к прямым столкновениям. И чтобы покончить с этим, лучше всего сесть за стол и разрешить вопрос раз и навсегда!

Вышинский перестал улыбаться.

– Роль советского правительства в Иране, – сказал он, – не имеет ничего общего с ролью царской России в Персии. Нас интересует не соперничество иностранных держав в этой стране, а она сама. Все возникающие там проблемы – это проблемы Ирана. Никакая наша конференция не может разрешить трудностей, которые переживает Иран.

– Но она разрешит англо-советские разногласия, – сказал Эссекс.

– А что касается этого, то следует сначала рассмотреть ноту, – сказал Вышинский.

Говоря это, он, казалось, шутил, приглашая и собеседников посмеяться его шутке. Но в переводе это было утеряно, и только Мак-Грегор почувствовал, как искусно Вышинский повернул ноту против Эссекса.

Эссекс, однако, понял намерения Вышинского.

– Нота предназначена для выяснения ситуации, – сказал он, – и ни для чего больше.

– В таком случае она ее выяснила, – сказал Вышинский.

– Тогда мы можем ожидать дальнейшего развития событий, – сказал Эссекс, понимая, что больше говорить не о чем.

– Я передам ноту господину Молотову, – продолжал Вышинский, как бы намекая, что больше он ничего не может сделать, но его улыбка и взгляд говорили Эссексу: «Меня-то это позабавило, но ты напрасно тратишь время, стараясь меня провести!»

Мак-Грегор тоже понял это и ждал, что Эссекс возмутится. Эссекс сделал вид, что подавляет зевок, встал, передал свой портфель Мак-Грегору и сказал: – В таком случае я буду ждать ответа мистера Молотова. – Он пожал Вышинскому руку, и на миг могло показаться, что это добрые друзья.

Они уже подходили к двери, когда Вышинский сказал Мак-Грегору: – А вы что думаете о положении в Иране, мистер Мак-Грегор? Ведь вы жили там довольно долго.

– Не знаю, – сказал Мак-Грегор, смущенный тем, что у него не нашлось ответа. – Мне бы хотелось поехать туда и посмотреть, что там происходит. Ведь уже пять-шесть лет как я не был в Иране, господин Вышинский.

– Чтобы понять, что происходит в Иране, вовсе не обязательно там находиться, – сказал Вышинский, как бы порицая Мак-Грегора за его осторожность; но он тепло пожал руку и посоветовал хорошенько ознакомиться с Москвой.

Потом он довел их до самых дверей кабинета и еще раз простился со всеми. Троев проводил их вниз по лестнице.

Было уже далеко за полдень. Посольский ролс-ройс стоял у подъезда. Эссекс подождал, пока Дрейк усядется в машину, положил свой портфель на сиденье и сказал: – Мы с Мак-Грегором пойдем пешком, Френсис. – Потом надел каракулевую шапку, застегнул меховое пальто. – Нельзя так безбожно топить. От этого как-то тупеешь. – Он сорвал с головы шапку и тоже кинул ее в машину. – Я зайду к вам, как только мы вернемся. Мак-Грегор, вы найдете дорогу домой?

– Надеюсь.

– Тогда пойдем, да побыстрей.

– Что же, это конец нашей миссии? – спросил по дороге Мак-Грегор Эссекса.

– С чего вы взяли?

– Мне показалось, что Вышинский похоронил все дело.

– Совсем наоборот! – Эссекс невесело засмеялся. – Вышинский приперт к стене. Нота потрясла его, дорогой мой!

– А разве он фактически не отказался говорить об Иране?

– Разумеется, – сказал Эссекс. – Но это далеко не конец!

– Как же так?

– Решающим будет следующий шаг, – сказал Эссекс и добавил уже не так уверенно: – Должен быть решающим. Получив эту ноту, они обязаны решить: разговаривать с нами об Иране или нет. И они будут разговаривать! Должны разговаривать! Они поймут последствия своего отказа.

Сидя в кабинете Вышинского, Мак-Грегор, так же как и Эссекс, старался не выдать своего волнения. Во время беседы ему на минуту ясно представилась подоплека борьбы между Эссексом и Вышинским, и это, казалось, открывало сущность всей дипломатии.

– Когда подводишь итог вашему разговору с Вышинским, – сказал он, – становится страшновато.

Группа узбеков в стеганых халатах оттеснила Эссекса с обледенелого тротуара.

– Страшновато? – сказал он, когда Мак-Грегор пошел с ним рядом по мостовой. – Вы что же, намерены пугаться каждый раз, как мы поспорим с русскими?