Мартин Сутер - Кулинар

Мараван зажёг свет. Прежде чем переступить порог гостиной, он прошёл в ванную и вымыл лицо и руки. Потом разулся, положил почту на стол и спичкой зажёг фитиль дипама — глиняного светильника на домашнем алтаре. Мараван опустился на колени и, сложив ладони, поклонился Лакшми — богине красоты и достатка.

В квартире было холодно. Тамилец присел на корточки перед масляной печью и повернул тумблер, который, двигаясь в обратную сторону, щёлкнул пять раз, прежде чем огонь загорелся.

Потом он снял кожаную куртку, повесил её на один из двух крючков в коридоре и направился в спальню.

Обратно Мараван вышел в рубахе из батика, саронге [6] Саронг — традиционная мужская одежда некоторых народов Юго-Восточной Азии. Представляет собой полосу цветной ткани, которая обёртывается вокруг пояса. в сине-красную полоску и сандалиях. Сев у печки, он развернул письмо от сестры.

Новости были неутешительными. На контрольно-пропускных пунктах Шри-Ланки задерживали транспорт. В феврале-марте лишь немногие грузовики с продовольствием достигли района Килиноччи. Цены на основные продукты питания, лекарства и топливо выросли неимоверно.

Мараван положил письмо на стол. Его мучила совесть. Вот уже три месяца прошло с тех пор, как он последний раз приходил в «Баттикалоа-Базар», ближайший тамильский магазин, чтобы передать хозяину-соотечественнику деньги для сестры. Четыреста франков, или тридцать семь тысяч восемьсот рупий, за вычетом комиссионных.

Он зарабатывал почти три тысячи франков. И, несмотря на то, что жил один и немного — всего семьсот франков — платил за аренду квартиры, после уплаты страховых взносов и всех налогов денег оставалось только на еду. Точнее, на её приготовление.

Кулинария была для Маравана не просто профессией. Она составляла его главную страсть. Ещё живя с родителями в Коломбо, он проводил целые дни на кухне Нангай. Мать с отцом работали в одном из крупнейших отелей города: он — портье, она — горничной. Всё свободное от школьных занятий время дети находились под присмотром бабушки. А Маравана, ещё не достигшего школьного возраста, Нангай часто брала с собой на работу, чтобы дать сестре возможность спокойно заниматься домашними делами и ходить в магазин. На кухне в богатом доме Нангай помогало шесть поварих. У одной из них всегда находилось время поиграть с малышом.

Так он и вырос среди кастрюль и сковородок, специй и приправ, фруктов и овощей. Он мог вымыть рис, перебрать чечевицу, натереть на тёрке кокос, общипать веточку кориандра. Уже в трёхлетнем возрасте ему разрешали под присмотром взрослых резать помидоры и чистить лук.

С раннего детства Маравана зачаровывал процесс превращения сырых продуктов в нечто качественно иное, такое, что не просто можно съесть, что не только насыщает, но и даёт человеку нечто большее — едва ли не счастье.

Мараван всё схватывал на лету: ингредиенты, пропорции, подготовку продуктов, последовательность действий. В возрасте пяти лет он мог приготовить любое блюдо, а в шесть — ещё до того, как пошёл в школу, — научился читать и писать, потому что был не в состоянии запомнить все рецепты.

Начало обучения в школе стало для него трагедией, почти такой же тяжёлой, как и разлука с родителями, подробности смерти которых он узнал только повзрослев. В детстве ему говорили, что отец с матерью просто остались в Коломбо.

Он запомнил суматоху и отъезд в Джафну, тесный и многолюдный дом родственников, приютивших беженцев на первое время. В Джафне Мараван не пошёл в школу и днями напролёт помогал Нангай на кухне.

Когда воздух в маленькой гостиной благодаря масляной печи прогрелся, Мараван встал и вышел из комнаты.

Кухня утопала в белом свете четырёх люминесцентных ламп. Здесь стояли четыре больших холодильника и морозильная камера не меньших размеров; газовая плита с четырьмя конфорками; мойка с двумя раковинами; стол и шкаф из нержавеющей стали для хранения всевозможной кухонной утвари и техники. Всё это блистало чистотой и больше походило на лабораторию, чем на кухню.

Лишь внимательный глаз мог заметить, что различные элементы этого «гарнитура» не составляли единого целого, что предметы не соотносились друг с другом по высоте и качеству поверхностей. Мараван собирал свою кухню по частям, на складах стройматериалов и рынках, а один земляк — бывший санитарный врач, получивший в Европе место складского служащего, — помог ему всё это смонтировать.