Евгений Гришковец - Почти рукописная жизнь

В самый последний вечер тех моих гастролей и моего пребывания в квартире Лори в доме на Мейда-Вейл я никуда из дому не ходил. Я собирал и упаковывал купленные подарки и вещи, разбирал бумаги и очень сильно хотел домой, к своим… Мобильного телефона у меня тогда не было. Звонить для меня было дороговато, и я это делал далеко не ежедневно.

В тот день Лори после полудня вновь потребовала от пришедшего Мюррея, чтобы он починил наконец ту дверь, потому что у неё для него было ещё много работы. Часа в четыре она попросила меня по возможности не строить планов на вечер и остаться дома, потому что она хотела угостить меня ужином. Я сказал, что у меня никаких планов нет, а она, в свою очередь, заверила меня, что еда будет не индийская.

Я был заинтригован. Я решил, что Лори хочет что-то сама приготовить. Но представить её что-то стряпающей на кухне или у плиты с поварёшкой в руке я не мог. Мне хотелось это видеть. Про себя я твёрдо решил, что даже если она приготовит змею или жабу, при этом пересолит её и блюдо подгорит, я всё равно это съем, потому что, скорее всего, Лори готовит не чаще, чем раз в десятилетие. Но она как будто прочитала мои мысли.

– И ещё, Юджин, не бойся, сама я готовить не буду. После того как я осталась одна, раз и навсегда решила, что больше к плите не подойду. Готовить себе – это как-то… – она задумалась, – …совсем грустно. Я заказала еду из одного итальянского ресторана.

К вечеру Лори элегантно и даже почти строго оделась в серое платье с большим белым кружевным воротником. Я попытался соответствовать. Благо я купил несколько очень хороших английских белых рубашек. Еду привезли около восьми вечера. Лори прогнала меня, чтобы я не видел, как она накрывает на стол. Видимо, тот, кто доставил еду, помог ей и с сервировкой. Из дальнего угла был выдвинут тяжёлый стол, откуда-то появились два высоких стула, скатерть, свечи, очень красивые тарелки и приборы. На кухне всего этого не было. Всё это она принесла со своих закрытых территорий. И всё это говорило о какой-то её прежней и, видимо, безвозвратно ушедшей жизни. Она позвала меня, когда всё уже было на столе, вручила мне старый штопор и распорядилась открыть вино. Мы выпили две бутылки, съели всё без остатка, было вкусно, я только не очень помню, что именно. Потом мы перешли на диваны, Лори открыла бутылку превосходного виски, и мы какое-то время попивали его, говоря о том и о сём, чего я также не могу припомнить.

А ещё я не могу припомнить, как наш разговор вырулил на рассказ Лори о том, как она жила до того, как осталась одна. Не могу вспомнить и стилистических особенностей этого рассказа. Я просто перескажу то, что рассказала мне Лори. А рассказала она следующее.

В двадцать три года она в первый раз вышла замуж за довольно взрослого и очень хорошего человека, который работал в министерстве, связанном с гражданским мореплаванием. С ним она много путешествовала, посмотрела мир. У неё родилась дочь Мария, но это не мешало ей путешествовать, потому что у мужа было много сестёр, которые с удовольствием брали её дочь к себе. Муж умер, когда ей было тридцать пять. Оставил неплохое состояние. Ей всегда хотелось иметь маленькое кафе, и она таковое завела где-то на севере Лондона, недалеко от Мейда-Вейл. Это было совсем маленькое кафе, в котором она управлялась в зале одна, а на кухне был повар-индус. Ей было около сорока, когда в кафе повадился ходить молодой адвокат. Он приходил почти каждый день, кроме выходных. Заходил в обед и после работы. Лори сказала, что скоро поняла, что этот юрист приходит не потому, что ему так нравятся её сандвичи и кофе…

По рассказам Лори, она всегда была некрасивой, худой, костлявой. Но лет в тринадцать у неё начала расти грудь и выросла до очень больших размеров относительно её худой и вытянутой фигуры. По этой причине у неё всегда было больше парней, чем у смазливых и плоских подруг.

Тот адвокат через какое-то время стал проявлять знаки внимания, был очень робок и, видимо, сильно влюблён, хотя разница в возрасте у них была больше десяти лет.

– Я понимала, что сошла с ума, – говорила Лори, – но, когда он подарил мне кольцо и предложил выйти за него замуж, я согласилась. Юджин, я знала, что будет плохо, но согласилась! Правда, я представить себе не могла, насколько плохо мне будет.

Вскоре у них родилась Сара, а прожили они вместе пятнадцать лет. К тому времени Мария, старшая дочь, давно вышла замуж и жила где-то в Уэльсе, в прекрасном городке, в очень хорошем доме с красивым садом. Мужу Лори и Саре нравилось ездить в гости к Марии. Муж Марии почти всё время был в отъезде. Он был строителем и строил что-то в Китае.