Евгений Гришковец - Почти рукописная жизнь

За два часа до закрытия парка французы стали закрывать аттракционы и павильоны, запуская при этом людей в парки, где продолжали работать только магазины и кафе. Дети недоумевали, многие плакали… В полшестого, мокрые, замёрзшие, голодные, исходившие всё вдоль и поперёк, но попавшие всего на четыре-пять каруселей и других развлечений, мы двинулись в сторону метро.

Дети всё равно были счастливы и уходить не хотели. Это поразительно… Поэтому им был обещан на следующий день второй поход туда же.

Следующий день был без снега, зато с ливнем. Кое-что работало из того, что было закрыто накануне. Но в целом всё то же самое и так же мокро. Однако мы запаслись едой и напитками. Были куплены герои мультфильмов и прочая бесценная ерунда (бесценная для детей, а для родителей довольно дорогая – в Диснейленде всё совсем не дёшево). Дети опять были счастливы. А у нас всё равно было хорошее настроение, потому что наблюдать счастливых детей – это радость, которую не с чем сравнить.

Оставался ещё один день и вечер в Париже, пасмурный, сухой, невероятно приятный. И хоть Париж был чудовищно замусорен и неубран после снегопадов, нам с трудом удалось просушить после снега обувь и отмыть её после жуткой грязи в метро… Всё равно свежие круассаны, особый запах парижского кофе, сказочно вкусные эклеры и пирожные в кондитерской «Ля Каретт» на Трокадеро, бокал белого вина – чтобы не забывать, что мы во Франции… – вернули нас в Париж, по которому скучаешь и которого ждёшь, намечая поездку в этот город. И вот в этом знаменитом и любимом кафе меня накрыл шум голосов – и музыка этого шума.

Я встретился с несколькими людьми, которые давно в Париже живут, с теми, кто там часто и подолгу бывает. Многие ворчат, что Париж не просто не тот – он совершенно не тот, что был ещё недавно. Что Париж из некогда приятно-пёстрого стал совсем арабско-чёрным, что Париж, особенно зимой, грязен и неуютен и что его метро омерзительно… Я и сам готов был поддержать такие разговоры, особенно после первого нашего дня в Париже…

Но я сидел в «Ля Каретт» и наблюдал, как заходят, почти забегают, в это кафе парижанки. Они забегают, беспрерывно что-то говоря. Садятся, не прекращая ни на секунду беседы, не глядя в меню, быстро заказывают привычное. Перебивая друг друга, едят то, что им принесли, кажется, вовсе не замечая вкуса. Так же быстро пьют вино, воду и кофе… И, не в силах прервать разговор, одеваются и уходят, растворяясь в великом городе. И таких парижанок много, они в каждом кафе, каждый день…

Или три парижанина небольшого роста, хорошо за сорок, с тонкими руками, ногами и обязательно с небольшим пузцом, в мягких вельветовых светло-коричневых или тёмно-зелёных брюках, мягких пиджаках или пальто, с неизменными шарфами и чуть красноватыми, оттого что пришли с холода, носами. Раньше они беспрерывно в кафе курили, но теперь это нельзя. И они покорно не курят, только изредка выходят подымить на улицу. И вот в этой троице обязательно один что-то рассказывает, а двое других слушают, один внимательно, другой – рассеянно. И такие тоже в каждом кафе, каждый день.

В этот раз в Париже удалось только пару раз поужинать и побывать на позднем завтраке в любимом кафе…

И как бы на какое-то время, а может быть, безвозвратно, этот город не терял своё прежнее, неповторимое, странное, сложное и неуловимое выражение, как бы ни изменялось его человеческое наполнение, как бы ни уходило в прошлое что-то, что ещё двадцать лет назад казалось незыблемым, как бы всё громче и плотнее ни звучала не только с окраин, но и уже повсеместно в центре пугающая нас арабская речь…

Всё равно Париж остаётся для многих из нас роскошным и радостным подарком самим себе. Так мы его и ощущаем. Так мы и чувствуем, что мы дарим себе Париж, когда покупаем билеты в этот город, когда бронируем в нём гостиницу, когда намечаем в нём какие-то дела. Париж остаётся Парижем для всего мира. Он по-прежнему очень компактен и при этом бездонен. И пока ещё рубашка, купленная в Париже, доставляет больше радости, чем такая же, но купленная в любом другом месте.

Обратно мы летели непросто. Под конец Париж нам напомнил о себе худшей своей составляющей… Вылетали по расписанию, опять же через Ригу, а стыковка между рейсами в Риге была очень короткая, каждая минута на счету. И мы радовались, что обычно плохо работающий аэропорт Шарль де Голль в этот раз сработал чётко и по расписанию. Но…

Улетели мы с опозданием. Почти на сорок минут. Один французский сотрудник аэропорта забыл принести какую-то документацию. Он пошёл за ней, конечно же, не торопясь и вальяжно, и отсутствовал ни много ни мало сорок минут. А это как раз и было время нашей стыковки. Можете себе представить, как я нервничал и злился. А этот служащий пришёл, допивая чашечку кофе из бумажного стаканчика и улыбаясь вполне вызывающе.