Джон О`Фаррелл - Мужчина, который забыл свою жену

Кого следует пригласить на похороны? Сначала я избрал тактику выписывания имен, не зачёркнутых жирной линией в записной книжке отца. И получил в ответ очаровательное письмо от «Джона Льюиса» с пояснением, что никакого «Джона Льюиса» не существует в реальности и что никто из универмага не сможет присутствовать на похоронах. Но они всё равно выражают мне искренние соболезнования.

В итоге спустя две недели я стоял у входа в пригородный крематорий, 1960-х годов постройки, полностью готовый исполнить свой долг как самый близкий родственник усопшего и единственный сын Кита Вогана, КБ, коммодора {6} 6 Коммодор (англ. commodore) — воинское звание в ряде иностранных ВМС и ВВС, предшествующее званиям контр-адмирала и вице-маршала авиации. ВВС. Тот факт, что к имени отца добавлены ещё две загадочные буквы, удивил меня. Выяснилось, что за службу в Королевских ВВС мой отец был провозглашен «Кавалером ордена Бани». Эту древнюю почесть оказывают подданным ещё со Средних веков, когда это не звучало настолько гомосексуально. К званию прилагалась небольшая медаль, которую я обнаружил в постыдно маленькой обувной коробке с личными вещами, переданной мне из дома престарелых. Эта коробка теперь лежала у меня под кроватью — на случай, если мне вдруг понадобится устав ВВС, самозаводящиеся часы или армейские запонки.

Я приплатил, чтобы меня подвезли до самого крематория, просто чтоб иметь возможность поговорить хоть с кем-нибудь. Предыдущая служба закончилась, и семейство выходило из часовни. Они явно неплохо провели время там внутри, поскольку сейчас смеялись, шутили и хлопали друг друга по спине. Смерть родственника, видимо, изрядно повеселила собравшихся.

Первыми из моих гостей явились две пожилые дамы из дома престарелых, где отец провел последние годы. Они внимательно осмотрели здание, будто подбирая местечко для собственной кремации, потом подчёркнуто уважительно пожали мне руку и прошли внутрь, дабы изучить механизм транспортировки гроба. Следом появился сравнительно молодой джентльмен в форме Королевских ВВС, он не задержался перекинуться словечком и решительно промаршировал мимо, даже не глянув в мою сторону. Моё сердце радостно подпрыгнуло при виде Мэдди с детьми. Ребятишки, должно быть, переживали, как им правильно себя вести.

— Ты как, папочка? — прильнула ко мне Дилли.

— Всё нормально.

Мэдди сказала, что мне не обязательно стоять у входа, и, дождавшись её родителей, мы все вместе вошли в зал и заняли свои места.

— Что именно ты сказал детям, дорогой? — прошептала мать Мэдди.

— Я сказал, что их дедушка умер, мама.

— Ага, тогда мы все будем придерживаться этой версии, да?

Ведущий церемонии представлял собой нечто среднеё между добросердечным приходским священником и скучающим парнем в жёлтом жилете, руководящим погрузкой машин на паром. Он пробормотал традиционные гимны, а потом выразительно прочёл отрывок из Библии, умудрившись ни на йоту не изменить интонации на протяжении всего текста. У меня не было времени обсудить подробности процедуры, поэтому в сопроводительном письме обозначил, что мы хотели бы «обычную традиционную службу; я согласен с наиболее распространённой формой, которую вы обычно используете». Конечно, следовало проверить, что именно в неё входит. Задумайся я хоть чуть-чуть, сразу догадался бы, что этот формат предполагает речь ближайшего родственника.

После второго гимна мы сели. Я несколько отвлёкся, пока ведущий бормотал следующую невразумительную молитву, но потом — готов поклясться, я своими ушами услышал, как викарий произнес:

— А теперь единственный сын Кита скажет несколько слов о своём отце.

Нет, правда — мне не послышалось? Он именно это сейчас сказал? Викарий отступил на шаг от кафедры, жестом предложил мне подняться и поделиться воспоминаниями о жизни отца, даже не подозревая, что у меня их нет. Я затравленно оглянулся — пожилые родственники и знакомые одобрительно кивали в ожидании предстоящей кульминации действия. Я встретился взглядом с Мэдди — она слегка запаниковала, но вытащить меня из этого затруднительного положения, конечно же, не могла.

— Итак, — с приклеенной улыбкой повторил мой мучитель, — мистер Воган, прошу вас…

— О нет, я… не могу. В смысле… — лепетал я, не вставая с места и почти физически ощущая волны нетерпения, исходившие от собравшихся.

Эти старики не сводили с меня глаз, и я понял, что моя речь — гвоздь их социального календаря. Они ведь практически не выбираются в люди; речь на похоронах друга — лучшее развлечение для них.