Дино Буццати - Загадка Старого Леса

Пока они ехали, рассказывал потом Аюти, полковник вспылил трижды.

В первый раз он рассвирепел, когда автомобиль встал на крутом повороте дороги неподалеку от просеки: в баке закончился бензин. Аюти, правда, сумел скрыть эту истинную причину остановки от Проколо, который плохо разбирался в двигателях. Сказал, что здесь, на подъеме, так происходит всегда, ведь машина совсем износилась и утратила былую прыть [2] После этого случая Аюти, даже если он ехал один, был вынужден каждый раз останавливать машину на том подъеме и оставшиеся два с половиной километра шагать пешком. . Полковник смирился с тем, что дальше придется идти пешком, однако был явно раздосадован. «Ну а Морро? — поинтересовался он. — Неужто и он плелся отсюда до самого дома?»

«У Морро, — ответил Аюти, — была лошадь с телегой. И что удивительно, лошадь умерла на следующий день после него. На редкость преданное животное».

Во второй раз полковник разозлился, когда они оказались у высокой сухой лиственницы. Они шагали по дороге, и откуда-то сверху раздался хриплый стрекот. Задрав голову, Проколо разглядел крупную черную птицу, примостившуюся на ветке.

Аюти объяснил, что это старая сорока, которая служит тут сторожем. Покойный Морро очень ценил ее: днем и ночью сорока сидит высоко на дереве, и стоит кому-нибудь пройти мимо, как она сразу подает голос, предупреждая тех, кто в доме. Крик, и правда, можно было услышать издалека. Сметливая птица беспокоила хозяина лишь в том случае, если шли к дому; на тех, кто спускался в долину, она даже внимания не обращала. Лучшего сторожа и не пожелаешь.

Проколо тут же заявил, что это ему не по нраву. Разве можно доверять птице? Морро, любезному дяде, следовало поставить часовым человека, который передавал бы верные сведения. Кроме того, наверняка птица иногда спит — как же она во сне наблюдает за дорогой? Сорока, сказал Аюти, спит с открытыми глазами.

— Слыхал я такие россказни, — ответил Проколо, желая положить конец разговору, и зашагал дальше, размахивая тростью; он даже не смотрел по сторонам и до самого дома так ни разу и не взглянул на лес — а ведь лес отныне принадлежал ему.

В третий раз Проколо рассердился уже возле дома. Дом был старый и построен довольно причудливо — впрочем, его можно назвать красивым.

Взгляд нового хозяина сразу упал на жестяной флюгер, торчавший над трубой.

— Это, похоже, гусь? — спросил он.

Аюти кивнул: флюгер, точно, сделан был в форме гуся, его смастерил Морро три года назад.

Тогда полковник сказал, что, по его мнению, в доме нужно многое поменять.

К счастью, подул легкий ветерок — из тех, какие почти всегда снуют в больших лесах, и полковник заметил, что гусь вертится бесшумно. Это немного успокоило его.

Тем временем на пороге показался Ветторе, слуга Морро, — ему шел уже шестой десяток; «Я в вашем распоряжении», — объявил Ветторе полковнику и прибавил, что кофе готов.

На следующее утро, около половины одиннадцатого, в дом вошли пятеро мужчин, о прибытии которых заблаговременно сообщила сорока. Они были членами лесной комиссии и хотели проверить, как идут дела.

Глава комиссии объяснил полковнику, что по закону такие осмотры должны совершаться регулярно, дабы удостовериться, что хозяин не уничтожает слишком много деревьев и трав. К Морро у них претензий не было, он распоряжался своими владениями как нельзя благоразумнее и, хотя выжал все соки из рощи, прилегающей к просеке (теперь необходимо беречь эту рощу и не прикасаться к ней в ближайшие годы), оставил в безупречном состоянии леса, которыми отныне владеет Бенвенуто, и, главное, никогда не посягал на Старый Лес, гордость долины. Но комиссия должна выполнять свои обязанности, ничего тут не поделаешь.

Полковник встретил их прохладно, но в общем-то был не прочь взглянуть на Старый Лес, о котором ему столько рассказывали.

И Проколо вместе с членами комиссии отправился в путь. Пройдя через участок вырубленного леса (глава комиссии только руками развел, удивляясь, что Морро мало-помалу уничтожил тут почти всю растительность и роща сильно поредела — случись ураган, от нее совсем ничего не останется), они оказались перед деревянной изгородью, за которой начиналась густая чаща и росли в основном ели, могучие исполины.

Здесь — ни следа вырубок. Лишь неподалеку от изгороди лежало толстое дерево — скорее всего, оно рухнуло от старости или его повалил ветер. Никто не позаботился о том, чтобы вывезти его отсюда, и ветви обросли мягким зеленым мхом.