Георгий Гратт - Скажи мне, мама, до...

— Наверное, я мало могу помочь вам, — произнес он. — Последнее время мы почти не виделись, да и раньше тоже нечасто. Когда-то мы были одноклассниками, а потом разлетелись кто куда. Знаете, как это бывает? Я остался в городе, он подался на севера — тогда это было модно. Кстати, — спохватился Николай Иванович, — а как вы меня отыскали?

— В кармане покойного нашли поздравительную открытку с Новым годом.

— Ну да, ну да, — живо кивнул Николай Иванович. — У меня, наверное, тоже где-нибудь завалялась. Мы изредка переписывались, так… на Новый год, на день рожденья… Ничего особенного. Жив-здоров, привет — до свидания.

— А чем он занимался?

— Боюсь, точно и не отвечу. Он не слишком охотно рассказывал о себе, чем он там занимался. Какая-то закрытая контора. Как это раньше называлось — почтовый ящик? То ли антеннами, то ли — гидроакустикой. На море, одним словом.

— Он был моряком?

— Не знаю, не знаю, боюсь соврать. Правда, после школы он поступал в мореходку, но потом куда-то исчез и надолго выпал из поля зрения. В форме я его никогда не видел. Впрочем, с тех пор мы и встречались-то раза три-четыре, не более.

— А у вас сохранились какие-нибудь фотографии?

— Ну, разве что совсем старые, детские… Хотя постойте, в девяносто седьмом году он приезжал на юбилей — сорок лет окончания школы. Кажется, фотографировались тогда, надо поискать.

— Значит, ни о каких проблемах он вам не сообщал? Об угрозах… Ну, вы понимаете, о чем я.

— Нет конечно же, да и что в открытке напишешь?

— А с кем-нибудь он дружил более близко?

— Из наших, из школьных, вряд ли — я бы знал.

Следователь покивал головой, соглашаясь с таким доводом, и, порывшись в бумагах, извлек фотографию.

— Вот взгляните, — протянул он, — сделана после смерти. Вы подтверждаете, что этот человек — Донгаров Альберт Михайлович?

Николай Иванович, боязливо щурясь, взял снимок, извлек из кармана очки. Некоторое время он разглядывал фотографию, стараясь примириться со свершившимся, и, тяжко вздохнув, произнес:

— Да, это Алик. Постарел-то как…

— Все покойники выглядят неважно, тут уж ничего не поделаешь, — согласился следователь.

— А вы, значит, из самой Твери приехали? — поинтересовался Николай Иванович, возвращая фотографию.

— Нет, зачем же? Нам прислали материалы, попросили помочь. Это обычная практика в таких случаях.

— Понятно, — кивнул Николай Иванович. — И еще я хотел спросить вас: вроде бы снимок не в квартире сделан. А вы говорите, его отравили?

— Что ж, по-вашему, человек так вот сразу и умирает после отравления? — хмыкнул следователь. — Тело Донгарова обнаружили в перелеске возле железной дороги. До дома ему оставалось дойти метров пятьсот. Возможно, его отравили в электричке. Возможно — раньше.

— А может, он, наоборот, шел на станцию. Откуда вы знаете?

— При нем нашли билет. Позже его опознал проводник, так что никаких сомнений на этот счет не возникает.

— Да… — выдержав паузу, вздохнул Николай Иванович. — Вот так и теряешь друзей.

Но тут же спохватившись, что фраза получилась какой-то уж слишком дежурной, вздохнул повторно. И в самом деле, кем был ему Алик? Другом? Друг — он вроде жены, считал Николай Иванович. Друг — он всегда под рукой. Случись что — не в Тверь же бежать за советом. Но следователю знать об этом было совсем не обязательно, и потому, печально улыбнувшись, Николай Иванович спросил:

— А вы случаем не знаете, где он похоронен? Может, доведется когда побывать на могилке?

— Это нетрудно выяснить. Пошлите запрос. Лучше, если он будет официальным, — быстрее получите ответ.

— Наверное, его возили в Тверь на экспертизу, — размышлял вслух Николай Иванович. — Ведь была же экспертиза? Вряд ли у них в поселке такое делают. А если возили, то зачем возвращать? Может, так в городе и похоронили — все равно родственников нет.

На это следователь ничего не ответил, а начал демонстративно складывать свои бумаги, давая понять, что разговор окончен.

— Вот здесь подпишите, — протянул он Николаю Ивановичу исписанный листок.

— Протокол допроса, — с удивлением прочитал Николай Иванович заголовок и переспросил: — Так это был допрос?

— Ничего особенного, не волнуйтесь. Всего лишь простая формальность, — ответил следователь.

«Вот так штука! — вздыхал Николай Иванович, спускаясь по лестнице. — Это ж надо — Алика отравили! Словно собаку, словно какого нового русского. И кто бы мог такое подумать?!» Он вышел на улицу и, все еще не в силах поверить в случившееся, позвонил Женьке.