Георгий Гратт - Скажи мне, мама, до...

Дом, указанный в адресе, смотрел окнами на «Детский мир». В цокольном этаже помещались магазины, и снизу было невозможно определить, что там расположено двумя этажами выше. Голованов так и не понял, кто ему отворил дверь, но едва он вошел, как у порога выросла здоровенная псина, ткнувшись ему черной мордой в самый пах. Голованов замер по стойке «смирно». И вдруг откуда-то из глубины прозвучал хриплый раздраженный голос: «Ну, чего ты там застрял? Проходи, не бойся! Он без команды не тронет».

Квартира ему сразу же не понравилась. Была она какой-то нежилой, бутафорской. Похоже, будто вещи внесли только что и расставили кое-как, а стоит выйти — и весь этот антураж пропадет, уступив место каким-то иным декорациям. И старик-хозяин показался ему не от мира сего. Кощей — не Кощей, но нечто запредельное в нем было. Какое-то древнее безумие горело в глубине его выцветших глаз. Он провел гостя в залу и, предупредив, что работы у них немерено, неожиданно спросил: «Ты играешь на флейте, сынок?» — «Только на трубе немного», — растерялся Голованов. «Вот и чудесно, — обрадовался старик, — значит, и на флейте научишься. Люблю талантливых».

За полчаса он ввел Голованова в курс дела, изредка бросая на гостя колючие пронизывающие взгляды.

«Сынок, — говорил он, заметив его колебание, — эти люди смертельно опасны, и если ты боишься, так и скажи — я пошлю кого-нибудь другого. Видишь ли, проблема в том, что их нельзя убивать из пистолета: сразу заподозрят неладное. А яд это такая штука, что не всякое вскрытие покажет. Да и будет ли вскрытие? Все-таки, сам понимаешь, — возраст! Ну, напишут: инсульт или остановка сердца. И никто ничего… Им и так уж давно пора на покой».

«Связь будешь держать только со мной, — предупреждал он. — Чтоб никаких там посторонних звонков!»

«А как мне к вам обращаться?» — поинтересовался Голованов.

«А никак! Зачем нам имена, верно? — усмехнулся старик и неожиданно подмигнул: — Как меня прозвал твой начальник? Кощеем? Вот так и называй».

«Но неудобно как-то…» — замялся Голованов.

«Ничего, — успокоил его старик, — не привыкать! К тому же мне нравится быть бессмертным!»

Да, в это кафе он больше не вернется. Напоследок Голованов еще раз огляделся по сторонам и вышел на улицу под палящее солнце. Он купил в киоске местную газету, пролистал, открыв ее на странице объявлений, и неторопливо направился к фонтанчику в сквере. На привычном месте старика еще не было, и Голованов, присев на парапет, принялся просматривать объявления о сдаче жилья. Квартиры, как и кафе, тоже были одноразовыми, и, разумеется, речи не могло быть ни о каких гостиницах. Весь его путь нес на себе отпечаток сиюминутности. Трудно было только в самом начале привыкнуть к этому изнуряющему ритму: смене лиц, адресов, названий и даже часовых поясов. Но скорость завораживала подобно музыке, и то, что вчера еще зачарованно открывалось перед ним словно какая-нибудь terra incognita, назавтра уже теряло свое девственное обаяние и, промелькнув, исчезало за спиной, корчась, задыхаясь в пыли, как вытоптанная испанцами Америка.

Голованов как раз договаривался по телефону насчет квартиры, когда старик занял свое обычное место у фонтана. Сухой, как былинка, он нисколько не выделялся среди таких же пенсионеров, коротающих свое время в парке. Было в его облике какое-то благостное умиротворение. То, как он, щурясь, глядел на летящие струи, безмятежно улыбался детям, брызгающим водой друг в друга, соединяло, роднило его с окружающим миром. И как-то совершенно не верилось в то, что этот божий одуванчик таит в себе смертельную угрозу, что он может запросто свалить любого испытанного бойца, одним движением руки отправив его на тот свет. Нет, не верилось, но и проверять это Голованову совсем не хотелось.

«А зачем нужно их ликвидировать? — это был единственный дурацкий вопрос, который он позволил себе задать Кощею. — Разве не проще дождаться естественного конца — много ли им осталось?»

Позволить-то он позволил, но тут же и пожалел об этом. Он никак не ожидал такой бурной реакции хозяина.

«Это как это? — опешил тот. — Позволить им тихо-мирно умереть в своей постели?! А вот это ты видел? — сунул он ему под нос кукиш. — А они меж тем будут пописывать свои пасквильные мемуары, как мы делали революцию в Африке? Как снабжали героином Европу, как поставляли оружие на Ближний Восток? Да ты хоть слыхал, сынок, что есть такая штука — государственная тайна? Что они давали присягу? А мы, значит, позволим им еще и гонорары получать за предательство?».