Анатолий Гладилин: Дым в глаза

Пожалуй, Игорь Серов — один из популярнейших футболистов нашей страны И не только нашей страны. После матча в Будапеште, когда он, буквально разметав венгерскую защиту, забил решающий гол, многие газеты провозгласили его и Леонида Маркелова, капитана сборной СССР, игроками экстракласса. Игорю Серову всего девятнадцать лет. Он комсомолец, студент второго курса мехмата МГУ. Еще в школе он учился только на «хорошо» и «отлично». И в университете Серов стал одним из лучших студентов.

Футболом Игорь увлекается давно. Но его путь в «Спутник» несколько необычен. Он не занимался (как неправильно указывалось в некоторых газетах) в спортивных школах. Он вовремя туда не поступил. Но на всех стадионах, где бы ни появлялся Игорь, ему помогали, показывали, учили. Несколько наших старых, заслуженных футболистов взяли шефство над талантливым юношей. А когда его увидел тренер «Спутника» Владимир Петрович Прогулкин, он сразу отметил необыкновенные способности Серова и взял его в команду. Но никакие природные данные, советы и помощь не сделали бы Серова первым форвардом нашей страны, если бы не труд. Труд упорный, настойчивый, ежедневный. И самое главное — Игорь с десяти лет ежедневно занимался утренней гимнастикой по радио.

Серов родился в конце месяца. Благодаря ему роддом выполнил план на 101 процент.

Это был нормальный ребенок. Весил 3 килограмма 100 граммов. Орал, когда хотел есть. Пеленки меняли ему через каждые два часа.

В ту ночь на небе все было спокойно. Никакая звезда не падала.

Когда Игоря принесли домой, родители устроили семейное торжество. Произносились речи: «Вы родились, Игорь, чтобы…» Говорили их в шутку, но Серов презрительно косился одним глазом. Или он принимал славословия как должное, или он еще все видел вверх ногами.

В год он пошел. И научился говорить «мама», «бяка» и «папа». Ломал игрушки.

У Игоря были папа и мама. Он был доволен и папой, и мамой, и соседями, которые его баловали, и детским садом, где за ним следили как-то по-особому. Кокетливые барышни, достигшие четырех лет, отдавали ему предпочтение. Нянечка говорила, что он прелестный ребенок.

Но…

Однажды они вернулись домой. В комнате обвалилась штукатурка и потолок. Папа принес что-то похожее на рыбу. «Вот, сбросили с крыши. Это хвост зажигалки», — сказал папа. И Игоря заставили есть сметану. И он не хотел. И потом долгое время помнил, что дома оставил несъеденную сметану.

Он это помнил и в бомбоубежищах и в бесконечных поездах, которые увозили Игоря от тех мест, где решалась его судьба.

Теперь они жили в Свердловске. Сугробы вдоль тротуаров в рост человека. Изредка проходили машины с зажженными фарами, и над сугробами вспыхивали снежинки. По вечерам дома иногда горел свет. А чаще — керосиновая лампа. И фитиль надо было делать маленьким. Иначе огонек скоро скрывался за темно-бурым стеклом. Куда-то исчез папа. Игорь ходил с ребятишками на кладбище военных машин. Развороченные броневики, пушки, автомобили. Потом Игорь узнал, что папа погиб. Это было плохо. Игорь это понимал. Но все мальчишки во дворе, что часто обижали его, теперь стали к нему внимательны: «У него отец погиб на фронте».

Зимы в Свердловске вставали рано и держались долго. У Игоря на улице мерзли руки и ноги. Однажды Игорь еле добрался домой. В подъезде его поцеловал незнакомый мужчина. «Наши Харьков взяли!» Он был в военной форме, и усы очень кололись.

В семь лет Игорь пошел в школу. И стал ходить в столовую. В столовой тетка с длинной шеей давала витамины. Всегда по две горошины. Она никогда не ошибалась. Несколько лет спустя Игорь вспомнил эту тетку, купил целую пачку витаминов (80 штук) и всю съел сразу.

После уроков Игорь стал помогать маме. Пока мама не вышла второй раз замуж, Игорь считал себя взрослым и помогал.

Сначала он попросил, чтобы ему купили настоящую лошадь, и тогда он на ней будет зарабатывать деньги.

Потом он решил, что деньги можно зарабатывать собаками. Позже их сменили кошки.

Потом он начал ловить воробьев, а деньги, вырученные от продажи, давать маме. Увидев воробья в конце улицы, он гнался за ним и кидался шапкой.

Потом неделю он был Рейзеном. Открылся бас. Соседи стали жаловаться.

Потом он решил, что будет рисовать.

Потом он увлекся международным положением. Он не читал газет, но внимательно слушал разговоры взрослых. Он знал, что война кончается. И это его огорчало. Он ждал набора первоклассников в армию. Ему очень хотелось взять винтовку. И, конечно, сразу убить десять фашистов.