Александр Гроссман - Образ жизни

«Привет всем! Посылаю очередную главу «хождения по мукам». Удивительно, как легко схватывают язык дети. Пятилетняя племянница пошла в садик и заговорила едва ли не на первой неделе, а я уже скоро год продираюсь, как сквозь «джунглии» (из Машенькиного репертуара).

Вчера я присутствовал на Совете директоров «теплицы» — полуфинал перед рассмотрением в министерстве уже без моего участия, правда, и вчерашнее моё сидение участием не назовёшь. Мне повезло. Часть Павлика заменяли в зоне безопасности на границе с Ливаном, и ему разрешили отлучиться, чтобы помочь недоучке отцу. Он прикатил на джипе с парнями из его экипажа. Внушительный эскорт при моей VIP персоне!

Первое впечатление от Совета — никакого официоза. Директора листали описание проекта, расспрашивали Павла о положении в зоне безопасности, вспоминали войну в Ливане, задавали вопросы и сами отвечали на них. Кибуцники, банковские и муниципальные служащие разъясняли друг другу возможности FDS и холодной прокатки. Мы сидели молча, к нам не обращались. Павел несколько раз порывался перевести разговор на меня, а я всякий раз останавливал его за руку, дабы не нарушать царившую за столом гармонию. Когда обсуждение начало выдыхаться, директор «теплицы» предложил сделать небольшой перерыв: «Кофе, пи-пи…» (!) Павел принёс нам кофе и сказал разочарованно: — Не стоило приезжать. — Я не стал объяснять ему, что своим присутствием, он задал обсуждению доброжелательный тон и уже одним этим сделал больше, чем все разумные ответы, которые, к счастью, не понадобились. Удовлетворив себя и соседей, директора приняли проект и пожелали мне успехов.

Парни подбросили меня до автостанции, включили музыку и укатили. На обратном пути, оставив позади очередной этап, я засмотрелся на сады долины Хулы.

В начале нашей эры Иосиф Флавий писал о Галилее «… она вся возделана и имеет вид сплошного сада». После многовекового запустенья, сегодня Галилея сплошной сад. Все, кто посетил Палестину в начале ХХ века, писали о заброшенном и безлюдном крае. Откровеннее других, на мой взгляд, сказано у Джойса в «Улиссе»: «Бесплодный, голый, пустынный край. Вулканическое озеро, мёртвое море: ни рыбы, ни водорослей, глубокая впадина в земле… Мёртвое море в мёртвой стране, седой, древней… Древнейший народ. Скитался в дальних краях, по всей земле, из плена в плен, плодясь, умирая, рождаясь повсюду. Земля же его лежит там. И больше не может уже родить». Не боги, но с божьей помощью смертные воскресили умершую землю. Страна наполнилась людьми, садами, лесами… и вечными спутниками человеческого бытия — враждой, глупостью и злом, чинимым друг другу. Обнимаю. Ваш Пётр.

P.S. Ирина пишет своё письмо.

P.P.S. Сразу не отправил и вот новость — проект принят (!). Первого октября приступаю. Кто бы мог подумать!»

В конце сентября Пётр снял пустую квартиру на северной оконечности Кирьят-Шмоны, оставил посреди салона сумку с вещами первой необходимости и пошёл пешком к месту работы на южном выезде из города. Сорок минут в спокойном темпе вдоль цветников и финиковых пальм. Туда и обратно километров семь, десять тысяч шагов — японская норма.

— Уверен, тебе понравится, — обнадёжил он Ирину по телефону, — сразу за домом горы и лес, бомбоубежище рядом с домом, дверь открыта, — и добавил на иврите: — Будет хорошо.

Из письма Ирины. «В квартире три комнаты: салон, спальня и комната безопасности — небольшое окошко, забранное стальными жалюзи, напоминает амбразуру. Смотрит оно как раз туда, откуда и летят «катюшот» — так ласково и зловеще это звучит на иврите. Шмона лежит на стыке трёх границ, гостинца можно ждать от любого соседа.

Всей мебели я застала две вещи: телефон на полу и поролоновый матрасик под окном. Второго у нас пока нет, обошлись сложенным вчетверо одеялом для Петра, а свою лежанку он галантно уступил мне. Разорились на маленькую газовую плитку, знакомый вам кипятильник привезли с собой. Так будем жить до первой зарплаты. Пётр пошёл в лавку, я лежу на матрасе, бумага на полу, пишу письмо и всё думаю, что делать с собой.

Квартира сквозная. Одни окна выходят на горы Нафтали, что отделяют нас от моря, другие — на зелёную долину Хула, выгоревшие Голанские высоты и гору Хермон с застрявшими на вершине облаками. Скоро спадёт жара, пойдут дожди, поднимутся травы — начнём ходить».

«Technological Enterprises Initiation Center Ltd.», задуманный, как своего рода инкубатор технологических инициатив, — «теплица» в обиходе — Дрор Порталь организовал по правилам, усвоенным в Штатах. Проект начинался с регистрации новой фирмы, назначения Совета директоров и создания представительских атрибутов. Согласно всё той же логике, чтобы проводить свою бизнес-стратегию и держать руку на пульсе, в каждом проекте Дрор держал человека, призванного выполнять его указания и продвигать проект на рынок. В проекте Петра этим человеком оказался Рами Нир — приятного вида парень, кибуцник, десантник, отец троих детей, обладающий многими достоинствами, кроме знаний и опыта в деле, которое ему было поручено.