Вуди Аллен - Побочные эффекты

Из всех знаменитых людей прошлого я больше всего хотел бы быть Сократом. Не просто потому, что он прославился как великий мыслитель: мне самому тоже принадлежит немало любопытных идей (правда, все они касаются шведских стюардесс, черных чулочков и наручников). Нет, дело не в уме. Что восхищает меня в мудрейшем из древних греков — это его отвага перед лицом смерти, готовность не изменять своим убеждениям и отстоять их даже ценой жизни. Не могу сказать, что сам я столь же храбр. От внезапного громкого звука, вроде выстрела из выхлопной трубы, я падаю прямо на собеседника. Героическая смерть Сократа придала его жизни несомненный смысл — чего начисто лишена моя, хотя и представляется до некоторой степени уместной Федеральному департаменту по налогам. Признаться, я не раз примерял на себя сандалии великого философа. Но всякий раз, едва попытавшись застегнуть их, тут же засыпал и видел один и тот же сон.

Тюремная камера. Вообще я сижу в одиночке, размышляя над каким-нибудь трудным вопросом — например, можно ли считать вещь произведением искусства, если ею также удобно чистить сковородки? Но сейчас меня пришли навестить Симмийи Агафон.

Агафон.О, мой дорогой друг и мудрейший из мудрых, как проходят дни твоего заточения?

Аллен.Что может смертный сказать о заточении, Агафон? Только тело подвержено ограничению. Моя мысль по-прежнему свободна. Она не скована этими стенами, и потому я спрашиваю: существует ли заточение на самом деле?

Агафон.Да, но если ты захочешь прогуляться?

Аллен.Хороший вопрос. Нет, прогуляться я не смогу.

Мы сидим в классических позах — примерно как изображают на фризах. Наконец Агафон говорит.

Агафон.К сожалению, дело плохо. Тебя приговорили к смертной казни.

Аллен. Сколь досадно быть поводом для разногласий.

Агафон. Никаких разногласий. Все за.

Аллен. В самом деле?

Агафон. С первого голосования.

Аллен. Хм. Я рассчитывал на большую поддержку.

Симмий. Суд возмущен твоими проектами идеального государства.

Аллен. Может, не надо было предлагать пост правителя-философа?

Симмий. Тем более показывать пальцем на себя.

Агафон. И покашливать.

Аллен. Ну что ж. И все-таки я не назову моих палачей злом.

Агафон. Я тоже.

Аллен. Да?.. Ибо что есть зло, как не преизбыток добра?

Агафон. Не понял.

Аллен. Давайте вместе поразмыслим. Когда человек поет красивую песню — это прекрасно. Но если он поет не переставая, у окружающих начинается головная боль.

Агафон. Верно.

Аллен. И если он не намерен сию же секунду замолчать, нам хочется запихать носок ему в глотку. Согласны?

Агафон. Конечно. Все правильно.

Аллен.Когда должны исполнить приговор?

Агафон. А который час?

Аллен.Сегодня?!

Агафон.Не хватает камер.

Аллен.Что ж. Да будет так. Займемся умиранием. И пусть люди узнают, что я погиб за идеалы истины и независимого судопроизводства. Не плачь же, Агафон.

Агафон.Да нет, аллергия.

Аллен.Ибо для человека мыслящего смерть — не конец, а начало.

Агафон.Как это?

Аллен.Сейчас объясню.

Симмий. Поторопись.

Агафон.Верно ли, Симмий, что человек не существовал до своего рождения?

Симмий. Да, конечно.

Аллен.И что он не будет существовать и после смерти?

Симмий. Верно. Я согласен.

Аллен. Хм…

Симмий. Ну?

Аллен.Подожди минутку. Я что-то сбился. Знаешь, друг, здесь кормят одной бараниной, и ту не прожаривают толком.

Симмий. Большинство людей считает, что смерть — конец всего. И соответственно, ее боятся.

Аллен.Смерть есть небытие. То, чего нет, не существует. Значит, смерти не существует. Есть только истина. Истина и красота. Они равновелики, но не взаимозаменяемы. Да, а что именно там затевают, не знаете?

Агафон.Дадут цикуту.

Аллен (озадаченно). Цикуту?

Агафон. Помнишь такую черную жидкость, которая прожгла твой мраморный стол?

Аллен. Что, серьёзно?

Агафон.Всего стаканчик. Но если вдруг прольешь — в запасе есть еще чаша.