Всеволод Бернштейн - Эль-Ниньо

История с пузырями оказалась прилипчивой, как глупая песенка. Хочешь отделаться от нее, а не можешь, вертится в голове, проклятая. Лопаются пузыри. Поел, поспал, отстоял вахту, искупался, поел. Если разобраться, то и вся моя предыдущая жизнь мало чем отличалась от теперешней. Ну, ходил в институт, читал книжки, проводил время с друзьями, а по сути — все то же. Поел, поспал, поел, поспал. Лопаются пузыри. Пук-пук-пук. Что-то яркое и радужное возникает из мыльной воды, но только с тем, чтобы в нее же превратиться. Пук-пук-пук. Я поймал себя на мысли, что звук лопающихся пузырей, который по идее должен был звучать только в моей голове, доносится почему-то со стороны моря. И не пук-пук-пук, а скорее тук-тук-тук.

Шутов, бродивший по колено в воде, собирая мидии в брезентовое ведро, выпрямился и застыл на месте, вслушиваясь.

— Едут! — вдруг заорал он и, высоко вскидывая ноги, побежал к берегу. — Наши едут! Слышите?

Звук приближался, становился отчетливей. Теперь уже стало ясно, что это работает двигатель. Дед, который возился в трюме «Эклиптики», тоже услышал этот звук, его взлохмаченная голова показалась над фальшбортом.

Из-за Малой Колокольни появился знакомый нам белый катер местной полиции. За штурвалом сидел голый по пояс рулевой, а рядом, развалившись в кресле, человек в песочном мундире. Фуражку с высокой тульей он придерживал рукой, чтобы не унесло ветром. Это был сеньор Камачо. Он помахал нам рукой, мы замахали в ответ.

Катер сбавил ход, описал плавную дугу и мягко ткнулся носом между двух больших камней. Камачо, не теряя выправки, переступил через борт и, ловко перепрыгивая с камня на камень, добрался до сухого берега.

— Добрый день, молодые люди! — он был в хорошем настроении. — Где команданте Михаил?

— Я здесь! — Дед спустился по штормтрапу с траулера. Он не стал скакать по камням, как Камачо, шел прямо по воде. Руки его были по локоть в солярке, на лице тоже виднелись черные разводы, даже борода была запачкана.

— О! Маленький ремонт! — воскликнул Камачо.

— Да, — ответил Дед. — Прошу, — он жестом пригласил чиновника пройти в наш Лагерь.

— Спасибо, — Камачо отвесил церемонный поклон.

Стало понятно, что визит был официальным.

Я пододвинул ему один из стульев, которые мы перетащили с траулера. Дед наскоро вытер руки ветошью.

— Чайку организуй! — бросил он Ване. Ваня, которому не терпелось узнать, в чем дело, с недовольным видом отправился разжигать горелку.

— Очень хорошо! — Камачо обвел взглядом Лагерь и улыбнулся.

Он удобно устроился на стуле, закинул ногу на ногу, достал из кармана мундира золотой портсигар, открыл и протянул Деду.

Дед своими толстыми пальцами с трудом выковырнул из него маленькую изящную сигарку. Камачо протянул портсигар мне, я хотел было отказаться, мол, не курю, но Ваня, который зорко следил с кухни за всем происходящим, пронзительно кашлянул, так что рука сама потянулась и взяла сигарку. Камачо и Дед закурили. Я сказал: потом, и сунул сигарку за ухо. С кухни раздался одобрительный стук кружек.

— У вас есть проблемы? — осведомился чиновник, выпуская дым.

— Нет, — помотал головой Дед.

— Все хорошо?

Дед кивнул. Чиновник засмеялся и погрозил Деду пальцем, словно уличил его в обмане.

— Нет! Нехорошо! Очень плохо! Рождество! Сейчас Рождество! Всем быть дома. Семья, жена, дети. Никто не сидеть здесь!

— Какое еще Рождество? — Дед непонимающе посмотрел на меня.

— У них сейчас Рождество, у католиков.

— Ах это! Не проблема, — он махнул рукой. — Мы не католики! У нас нет Рождества. У нас только Новый Год. Камачо озадачился:

— Нет Рождества? — и тут же радостно воскликнул: — Ах, да! Новый год! Новый год вы будете дома, с женой, с детьми. В России!

— Не знаю, — вздохнул Дед. — Может быть…

— Я помогаю вам! — торжественно объявил Камачо. — Мой катер Ило. Ило автобус Лима, — от избытка чувств он забывал про английские предлоги и глаголы. — Новый год вы дома! Дед удивленно вскинул брови.

— А траулер?

— Это? — Камачо большим пальцем через спину указал на траулер и пренебрежительно фыркнул. — Это не траулер. Это не нужно. Металлолом.

Старшего механика перекосило от возмущения, но он быстро взял себя в руки.

— Спасибо, не надо. Мы будем ждать своих товарищей.

— Товарищи не пришли, — пожал плечами Комачо.

— Не проблема, мы будем ждать, — сказать Дед.

Ваня принес чай. Камачо взял кружку, отведя мизинец в сторону. Понюхал и сделал маленький глоток.