Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру

Мало того, что я отсидел себе всё, что мог на крайне неудобном пассажирском сидении, но еще и стала побаливать грудь. Болтанка из стороны в сторону на серпантине доконала меня окончательно. Мы остановились на смотровой площадке. Я не стал применять полумеры, вроде нитроглицерина, а сразу выпил граммов 150 из фляжки с коньяком. И тут же стало лучше и веселее. Внизу, под скалами синело море, воздух был свежим, но не холодным, солнышко пригревало, а ведь еще в Краснодаре было около двадцати градусов мороза. Жизнь наладилась.

Доехали мы нормально, выспались, занялись работой, но, как только пришлось пройти немного пешком, я снова почувствовал боль. У меня был повод не особенно расстраиваться, можно было свалить на акклиматизацию. В дьютифри, на Абхазской границе, я закупился относительно дешевым коньяком и дальше существовал на смеси коньяка с нитроглицерином - по отдельности они уже не действовали.

В поисках территории для турбазы я познакомился с разного рода земельными жуликами. Сначала были простые жулики-риэлтеры, потом потянулись бандиты, этих и жуликами назвать было тяжело, они были честнее всех. Главных жуликов порекомендовали чиновники администрации. Вот тут я понял, что не зря переквалифицировался в управдомы - моей прежней квалификации не стало хватать даже близко.

Выглядело это так:

Мы с Петровичем пили минералку в открытом кафе на улице и ждали назначенной встречи. Подъезжает черный Мерседес последней модели, из него выходит гламурная девушка в очень дорогой коротенькой шубке и развинченный молодой человек, полукавказской наружности с плотной щетиной на лице. Он ведет себя, как паж с правом голоса, подставляет стул даме. Та садится, не глядя, уверенная, что стул будет именно там, где опустится её аппетитная попка, небрежно бросает на стол телефон в золотом корпусе с камушками и тут же начинает разговор.

Разговор небрежный с полунамеками. Достаются документы, прекрасно оформленные со всеми необходимыми печатями и подписями. Потом, в администрации подлинность этих документов подтвердили, но я не мог не обратить внимание на то, что оформлены они слишком хорошо, ну так не бывает! Даже московские институты дают документацию гораздо небрежней, а здесь, хоть это и Сочи, но провинция, не может здесь быть таких аккуратненьких цветных рисуночков с хорошо читаемой каждой буковкой.

Так фальшивомонетчики иногда попадаются на слишком высоком качестве, гораздо лучше государственного.

На этом Мерседесе мы поехали в Красную Поляну, там нам показывали участки земли. Всё это выглядело очень красиво и солидно, но во всем была еле заметная, но явственная для меня фальшь. В машине молодые люди всё время трещали между собой, лишь иногда относясь к нам, но вся их словесная река явственно была нацелена на эпатаж богатых каплунов-нефтедобытчиков или других каких нуворишей. Каких только имен они не упоминали, с кем они только вчера или неделю назад не гуляли-веселились или имели деловые контакты. И чем больше лилось слов, тем меньше я им верил, хоть и подыгрывал периодически. Но почему администрация гарантирует их честность? Я так этого и не понял.

Приехав в Москву, я почти сразу съездил на Лубянку к Бойцу, своему старому другу.

Мы дружили с ним давным-давно, я его не упоминал напрямую в этих записках, потому что он действительно Боец - боец невидимого фронта. А раз уж не видимый, значит невидимый. Я ему помогал выжить в начале девяностых, когда он был просто майором, а когда он стал майором с приставкой - он мне помогал, но дело не в этом, гораздо чаще мы с ним встречаемся за столом или на рыбалке, чем по сколько-нибудь деловым причинам. Наши друзья - это наша судьба, и для меня лично душевные отношения были всегда выше материальных.

Боец в течение десяти минут объяснил мне, что это всё жульничество, потому что федеральный центр наложил табу на земельные сделки в этом месте, но даже он не смог объяснить, в чем это жульничество состоит и почему местная администрация готова оформить сделку. Умом Россию не понять.

Я уже забыл об этих жуликах, когда они меня нашли сами. Я им высказал своё «фи», но они нисколько не смутились, сказали, что всё это ерунда, не стоящая воспоминаний. Теперь я уже общался не со смазливой девочкой, а гораздо выше. Их главный мне чем-то напомнил Вора в законе, о котором я рассказывал раньше, только с кавказским акцентом.

Встречу они назначили в дорогом казино на Таганке. Теперь им нужно было купить старый профсоюзный пансионат то ли в Пятигорске, то ли в Кисловодске, не помню точно. И не помню, почему они решили, что я могу им помочь в этом, но я действительно мог. Мог организовать через Госдуму звоночек и договориться о встрече с профсоюзным Боссом. Мог напомнить ему о нашей с ним договоренности. Быть уверенным на сто процентов никогда нельзя, но попробовать сделать это, было вполне возможно. Тем более что за одну только резолюцию Босса на письме мне предложили три миллиона долларов.