Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру

Обратно в парторганизацию ТСФ меня, естественно, не приняли, и документы отправились по месту жительства. Когда я пришел в отдел учета своего райкома, прошло уже больше года, как я нигде не числился и, соответственно, взносов не платил. По уставу, человек, не плативший взносы больше трех месяцев подряд, автоматически исключался из партии. Я рассчитывал сдать партбилет сразу и забыть об этом. Но не тут-то было! В отделе учета меня встретили на удивление ласково и попросили подняться к секретарю райкома, он де ждет меня давно и с нетерпением.

Это был совершенно неожиданный поворот событий. Недоумение с моей стороны еще больше возросло, когда секретарь встал из-за стола и вышел меня встречать к дверям кабинета, пожал руку и заказал секретарше чай. Та моментально принесла на совещательный стол печенья и джемы. Секретарь уселся не в свое кресло, а напротив меня. Мое удивление росло с каждой минутой, я имел уже некоторый опыт общения с партийными функционерами и знал, что такие печеньица ставятся на стол перед людьми, идущими на повышение, на хорошее повышение. Я потихоньку отхлебывал чай и слушал, секретарь даже не притронулся к своей чашке. Он говорил одновременно высокопарно и задушевно. Он говорил, что партия сделала большую ошибку, запретив парторганизации в кооперативах, отталкивая от себя кооператоров. А ведь кто такие кооператоры? Это же лучшие люди страны! Самые мыслящие, самые инициативные. но партия, она на то и Партия, чтобы всегда исправлять свои ошибки. Есть решение. я насторожился, но он опять ушел в сторону. И только в самом конце разговора он высказал суть, да и то, как-то стыдливо используя непрямые формулировки. Он предложил мне взять деньги, большие деньги. Он не торопил, дал время подумать.

Я думал не меньше недели. Ну, хорошо, возьму я деньги, и что? Стану богаче? Я и так не беден, и дополнительное количество денег не принесет качественного скачка в уровне жизни. Расширю производство? Да. Вместе с деньгами можно попросить и фонды, дадут наверняка. Но, когда-то же придет время возвращать кредиты, и что я смогу отдать?

Долю в деле и потерять самостоятельность? Шальные деньги хороши, когда занимаешься торговлей, купил на миллион - продал на два; купил на два миллиона -продал на четыре. Всегда есть возможность рассчитаться, если не прогоришь, конечно, а при производственной деятельности все деньги всегда в обороте. А вот становиться торгашом я совсем не хотел. Были и другие соображения, в том числе и менее материального порядка. Кроме того, я вдруг понял, что КПСС идет к безусловному и неотвратимому краху.

В результате долгих размышлений, я отказался от этого предложения, написал заявление о выходе из партии и сдал партбилет.

Года через полтора, еще при советской власти, я имел еще одно аналогичное предложение, правда, совсем с другой стороны. Мне предложили три миллиарда рублей по фальшивым авизо. В этот раз я отказался не думая - этот вопрос я для себя решил с первого раза. Прав я был или не прав? Не могу дать однозначного ответа. Многие соглашались. В том числе несколько моих хороших знакомых согласились на такие предложения. Они прожили солидно и весело до середины девяностых годов. На их могилах стоят большие дорогие памятники.

Когда людям предлагались деньги, партийные в том числе, конечно, никто никого не собирался убивать - жизнь так повернулась.

Акимыча поставили на партийный учет ТСФ, потому что он жил в фабричном доме на территории фабрики. Ему никто никаких предложений не делал. Шесток не тот.

Акимыч, мой ровесник с разницей в месяц, закрепился в Москве после армии. Устроился на фабрику помощником мастера, получил место в общежитии. «Лимита», как это тогда называлось. Потом стал старшим мастером, женился. При мне уже он стал начальником цеха и получил отдельную квартиру, после того как прежний начальник попал в вытрезвитель. Акимыч, типично деревенский житель, окончил у себя в Тамбовской области какой-то техникум. Попал по распределению в Алтайский край, главным инженером пивзавода, оттуда уже ушел в армию солдатом. Ну, а после армии осел в Москве.

Не могу не рассказать, как мы ездили с ним на его родину. Выехали мы в ночь, на моей новенькой красной Ниве, уже на рассвете, свернув с основной трассы, проехали их райцентр. Дорога стала сильно ухабистой, и я остановился по естественной надобности прямо посреди дороги. Акимыч, стоя рядом со мной, объяснял дальнейшую дорогу. Проедем, говорит, вот по этому асфальту до. я его перебил: