Александр Покровский - Бортовой журнал

Что-то они такое нашли, эти цереушники. Чтото обнаружили. Какие-то нестыковки, которые так блестяще и объяснил наш министр.

Естественно, мое воображение поначалу уже нарисовало было картину, как какая-то контора, например «Байкал тревел», поставила за рубеж, к примеру, в Арабистан, металлолом в ящиках из-под переносных зенитных ракетных комплексов. А те взяли да и собрали из него что-то, что теперь сшибает где-то американские вертолеты. Но потом я эту картину в своем сознании стер.

А все благодаря выступлению нашего министра. Убедил он меня. По-английски.

Тут я как-то был приглашен на вручение премии имени «Андрея Первозванного».

(Вроде ничего не перепутал, именно так: премия имени «Андрея Первозванного»).

Так вот, история такова: существуют целых два фонда – «Фонд национальной славы России» и «Фонд имени всехвального апостола Андрея Первозванного» (только бы слова не переставить).

И вот такое дело, и фонды, руководимые одним и тем же лицом, и учредили эту премию. Почему фондов два и руководятся они одним и тем же лицом, я не очень понимаю, но в попечителях у них состоят все действующие министры (и министр обороны в том числе).

Я, как только услышал об этом обстоятельстве, так и успокоился, потому что меня всегда необычайно успокаивает, когда где-либо наш министр обороны участвует, потому что там, где наш министр, там все ловко, гладко, дивно, чудно (ударение на первом слоге).

А кроме того, там еще и других министров пруд пруди, так что все просто замечательно.

А пригласили меня из Питера, где нас (36 человек военных ветеранов, то бишь целый вагон) привезли в Москву и поместили (все 36, за исключением двух женщин) в одном номере гостиницы «Россия», чтоб мы там отдохнули после дороги и вещи бросили.

Мы и отдохнули. Я немедленно уехал к знакомым, а остальные легли валетом на одну-единственную кровать, чтоб с дороги поспать.

А в 17.00 надо было опять в этом номере оказаться, потому что потом нас автобусом должны были повезти во дворец (при Кремле), где все это и должно происходить.

Перед дворцом нас проверяли так, что я порадовался за наши спецслужбы.

Здорово проверяли, шаря металлоискателем, так что ни одного непроверенного участка на моем теле просто не осталось.

Потом пошли в фойе, где и разделись, чтоб еще полтора часа по нему шляться и на все вокруг глазеть.

Теперь я вам расскажу о премии.

Она представляет собой почти полное подобие главного ордена страны и выполнена в виде звезды, кажется, с бриллиантами, на голубой ленте.

Вручают ее за «Веру и Верность».

Вручение происходит следующим образом: все садятся в зале, на сцене появляются руководители, играет музыка и все начинается. Объявляется очередной номинант, он восходит под аплодисменты на сцену, где ему все и прикалывают, а потом в честь него поют или же пляшут артисты.

Вот такая процедура.

И нас из Питера пригласили не только для такого участия, но и чтоб мы потом на банкете бокалы подняли.

И участвовали мы изо всех сил – то есть аплодировали и иногда вставали.

Например, вручали это дело Пахмутовой, а я ее люблю, потому и с удовольствием встал.

Остальных я люблю меньше, и поэтому вставал я уже с меньшим удовольствием.

Хотя люди, видимо, достойные – как минимум два генерала, бывший министр Чазов, конструктор, медсестра с войны, патриарх и еще кто-то.

И всем за семьдесят лет. То есть в точности оценить веру и верность удается только к этому возрасту. И тут я подумал: как все-таки все правильно устроено. Действительно, что остается человеку к семидесяти годам собственной жизни, как не сохранять веру и верность?

Надежд на измену мало, так что самое время для наград.

Из этих моих размышлений меня вывело следующее: голос ведущего зазвучал как-то особенно торжественно:

«А теперь (торжественно, с паузой)… премия вручается (еще торжественней, с паузой)…

Владимиру… Владимировичу… Путину!!!»

Аплодисменты! Аплодисменты! Аплодисменты! Все встают! Волнами по залу! Опять аплодисменты!

Я оглянулся вокруг. Не встал только я и еще двое. Они демонстративно сложили руки на груди.

Я руки не сложил – чего их складывать.

Понимаете, если б я до сих пор служил во флоте, то появление Владимира Владимировича в зале как верховного главнокомандующего сопровождалось бы вставанием со своих мест по стойке «смирно». Перед этим подавалась бы команда: «Товарищи офицеры!»

А так как такой команды не было, то и чего вставать?