Дмитрий Дейч - Прелюдии и фантазии

Ван Би согласился и сделал всё в точности по сказанному. Наутро все парики исчезли, а в кошельке забренчало золото. «Премного благодарен вам, уважаемый», — обрадовался Ван Би. — «Судя по нашему улову, продавать покойникам много выгоднее, чем живым. Одно беспокоит меня, всё утро напролёт ломаю голову и никак не могу прийти к удовлетворительному выводу: зачем покойникам парики?» Даос вздохнул и покачал головой, как бы раздумывая о том, стоит отвечать или нет. Наконец он сказал: «Лучше тебе не знать». «Вы пугаете меня, — признался Ван Би и взмолился: — Ну хоть намекните! Я никому не скажу». И даос ответил: «После смерти тело человеческое истлевает, но волосы долго сохраняют свой блеск и свежесть. Это происходит потому, что покойнику тело уже ни к чему, но волосы всё же потребны, ибо в волосах находятся все воспоминания о мире. Те, кого лишают волос после смерти, не помнят больше ничего о том, кем были до того, как преставились. Волосы, которые ты покупаешь у бедных родственников умерших людей — это их воспоминания. Они готовы платить больше живых потому, что нет ничего дороже памяти».

Ли Юй был похож на сороку, Тётушка Бу напоминала медведя, Вэй Ван казался лисом в человечьем облике, а о Фу Билу говорили, что он пёс, а не человек. Студент У, услышав об этом, спросил Сы Ман-ченя: «Если есть люди, которые так похожи на животных, возможно, имеются и животные, которые внешним видом или повадкой напоминают людей?» «Конечно, такие животные есть, — ответил Сы Манчень, — прошлой осенью я видел енота, который так похож на человека, что в одной деревне ему дали надел, поселили в доме, и даже собирались женить на дочери старшего чиновника при местном ване — известной в округе красавице». «Что же помешало им это сделать?» — спросил Студент У. «Увидев невесту, енот сделался так печален, что люди пожалели его и отпустили восвояси».

В царстве У жил шаман по имени Пэн Сунъян. Однажды к нему обратилась жена торговца с просьбой изгнать из тела её мужа зловредного беса, который причинил семье немало страданий. Пэн Сунъян немедленно отправился в её дом и на пороге увидал беса, который вышел ему навстречу, будто шаман был дорогим гостем, а сам он — хозяином. «Добро пожаловать, — сказал бес, — я много о тебе слышал. Если ты и в самом деле так хорош, как о тебе говорят, мне лучше, наверное, покинуть это тело по собственному разумению». «За чем же дело стало?» — спросил шаман. «Причина, по которой я до сих пор здесь, такова: хотелось увидеть лично такого уважаемого человека и попросить о наставлении». «Похвальное желание. Какого рода наставление ты хотел бы получить, бес?»

«Хотелось бы понять, сумею ли я прожить без того, чтобы причинять людям вред?» «Насколько нам известно, — ответил шаман, — вы, бесы, обязаны находиться там, где страдают люди. Если ты перестанешь причинять людям страдания, то умрёшь — как гибнут рыбы, вытащенные из воды. Такова твоя природа». «В таком случае ты не должен изгонять меня из этого тела: ведь, мучая этого человека, я всего лишь следую своей природе. Тебе не хватает сострадания, шаман». «Ты прав, — вздохнул Пэн Сунъян и одним взмахом меча разрубил путы, связывавшие беса с порабощённым телом, — но у меня впереди целая вечность, чтобы наверстать упущенное».

Когда враг ломал ворота столицы, полковник Фэн приказал подать рахат-лукум и принялся трапезничать.

Император спросил его: «Разве у вас нет обязанностей на случай войны, уважаемый?» Полковник ответил:

«Разумеется, есть. Я должен следить за тем, чтобы чай подавали горячим, а щербет — холодным».

Чусский Ван грустил, сидя у окна. Кузнец Бу сказал: «Ваши глаза, господин, напоминают перезревшие сливы, щёки впали, рот изогнулся дугой, дыхание слабое, а пневма-ци застоялась. Если так будет продолжаться, сто двадцать болезней посеют семена в почках и селезёнке, ноги почернеют и покроются язвами, язык высохнет, улыбка навсегда покинет вас, не пройдёт и трёх месяцев, как вы умрёте, и, вне всякого сомнения, отправитесь в преисподнюю, ибо именно туда направляются после смерти те, кто не умеют ценить радость жизни. Что с вами? Как получилось, что столь влиятельный человек находит время предаваться скорби?» Великий Ван ответил: «Пятую ночь подряд я вижу один и тот же тревожный сон и не нахожу себе места. Возможно, вы, совершенномудрый, сумеете растолковать его значение. Во сне я заперт в рисовом зёрнышке, которое лежит на ладони прелестной девушки. Девушка стоит на вершине горы, смотрит на быстро прибывающие облака и протягивает им зёрнышко, в котором я заключён. Я умоляю её не отдавать зёрнышко Небу, но она не слышит. Облака окутывают моё обиталище, и я немедленно просыпаюсь в слезах, зная, что следующей ночью сон повторится». Кузнец Бу внимательно выслушал Вана и ответил: «Думаю, что сумею помочь в этом деле. Вам нужно не сопротивляться, и в следующий раз, когда девушка протянет зёрнышко Небесам, покорно и без лишнего волнения ждать своей участи. Обещаю, что на следующее же утро всё прояснится». Вану очень понравились эти речи, а на следующее утро он призвал к себе Кузнеца Бу и сказал: «Вы были совершенно правы, уважаемый, думаю, я, наконец, избавился от напасти». «Расскажите как можно подробнее», — попросил Кузнец Бу. «На сей раз я не стал просить девушку, чтобы она не отдавала меня Небу, но равнодушно ожидал своей участи». «И что же?» — спросил Бу. «Небо отвергло меня. Теперь, наконец, я могу спать спокойно».