Андрей Ильенков - Ещё о женЬщинах

Оно конечно, младенцев распускать негоже, их нужно держать в ежовых хирургических перчатках и преподавать им свои уроки мужества. Но зачем вот это, с двумя рядами сосков? На что это намекается? Мы как-никак живём в городе братской любви, и, кстати, вышеупомянутый Иосиф Бродский высказался за аборты вполне в духе современных толерантных взглядов. Потому что аборт — это лучше, чем варианты с двумя рядами сосков.

Да и чем он, в конце концов, хуже других?! Прежде писатели тоже с превеликим удовольствием колбасили младенцев (но, конечно, только виртуально), однако предпочитали уже родившихся. Но если виртуально, то всё дозволено. Хотя многие парламентарии с последним положением не согласны, ратуют за цензуру, за ограничение жестокости телепередач, кино, компьютерных игр и художественной литературы. Но в основном почему-то чёрного юмора и вывертов постмодернизма, хотя это совершенно неверно. Ведь по части детоубийства классики, и особенно критические и социалистические реалисты, безусловно лидируют.

Давайте спросим хотя бы нашего вождя и учителя Льва Толстого.

Он, как известно, призывал людей оценить пользу насекомых паразитов. Я не спорю, в домашних членистоногих есть своя прелесть. Тараканов можно и нужно сажать в стаканы; мух, сидя на печи с отнявшимися ногами, изо дня в день давить палкой; блох ловить, оттачивая свою спешку. Клопов можно нюхать, многим нравится этот запах. Вши незаменимы, чтобы приучить неряшливых детей регулярно и очень тщательно расчёсывать волосы густым гребешком. Я, правда, не понял, какая польза может быть от чесоточных клещей. То есть понятно, что чесотка, но какая польза от чесотки? Главное, что если неряшливый ребёнок, заболев чесоткой, станет каждые полчаса мыть руки, ноги и живот мылом или хоть зубным порошком, то ведь чесотка от этого всё равно не пройдёт. Так что пользы чесоточных зудней я решительно не понимаю. Притом все эти насекомые могут стать переносчиками опасных инфекций, от которых гибнуть будут опять-таки в первую очередь дети.

Впрочем, это всё пустяки, а вот спросим-ка его, начто он утопил ребёночка Поликушки? Я не спрашиваю, зачем он удавил самого Поликушку: тут понятно, так надо было по смыслу рассказа, а почто мальчонку-то, ваше благородие, а, ваше благородие, мальчонку-то?.. А не иначе, чем для жалости, потому что рассказ должен ударять читателя, как палкой, чтобы читатель понял, какой он скот. Поэтому мальчик утоп.

Или вот Антон Чехов. Вот поссорились в овраге две бабы, и одна моментально окатывает младенца другой кипятком из ковша, его свезли в земскую больницу, и к вечеру он умер там. Особенно отметим это «к вечеру», это, как говорил красноармеец Сухов, что лучше, конечно, помучиться. А дед ещё стонет, что, дескать, эх, Липа, не уберегла ты внучка. Дедушка, голубчик, да разве ж от автора убережёшь?

Но спросим автора — зачем непременно детей? Можно же было как-то обойтись, ну я не знаю, птичками там, собачонку какую-нибудь завалить, как Троепольский, или, что ли, коня. Нет, вот подавай вам младенчиков!

А вот давайте-ка посчитаем, гражданин Чехов, сколько «Энола Гей» убила детей. Конечно, виртуально. Сын у извозчика умер зачем? Чтобы показать, как извозчик про это рассказывает своей страшной лошади. А эпидемия, где сначала два мальчика умерло, а потом ещё очень много, чтобы шершавым языком плаката приколоться над российским бюрократическим бумаготворчеством. А вот Стёпку почто автор покусал бешеным волком и смертию умре? Это потому, что иначе главный герой мог сомневаться в том, что волк точно бешен. А вот спать хочется, где и младенца удавили, и девочке, надо полагать, тоже достанется совсем не по-детски. Думаю, что её попросту убьют, уж я бы во всяком случае убил. А вот единственный сын доктора Кириллова помирает от дифтерита, чтобы показать всю глубину коммуникативной пропасти между человеками. Ну лесникову девочку топором зарубили вместо хитрой девочки Анюты, прямо как в сказке про бабу-ягу и её дочку Алёнку. Володя, хотя уже большенький, ну да всё-таки несовершеннолетний, застрелился.

Ладно, Чехову некоторая жестокость простительна, он всё же был хотя и не анестезиологом, но всё-таки доктором, аллопатом. А вот за что Бунин, бессмертный академик, — я просто ума не приложу. Давайте-ка и его спросим.

А впрочем, что мы всё риторически да риторически? А вот давайте-ка спросим-ка! Как спросим? А непосредственно! Вот мы сейчас вызовем его дух и спросим. Сейчас-сейчас…