Денис Драгунский - Архитектор и монах.

Вам двоим, милый мой Дофин, и вы, уважаемый господин репортер. Вот и все.

Нет, не все.

Ангел.

В тридцать восьмом году, кажется, летом — да, был июнь, сухой и теплый — трамвай, который привез меня к Дорогомиловской заставе, прибыл минут на десять раньше всегдашнего. Как-то он резвее бежал и не стоял на светофорах.

Я занял очередь к автобусу, дождался, когда кто-то встанет за мною. Это была пожилая тетка, судя по одежде и по рукам — работница. Было воскресенье, и она, наверное, ехала к родным, куда-нибудь в Сетунь. У нее была кошелка, в кошелке — промокающие жиром бумажные свертки, баночка красной икры и сине-желтая коробка мармелада. Да, конечно, гостинцы везет: красную и белую рыбку, ветчину и сладкое. Я сказал: «Я отойду на полминутки». «Пожалуйста, батюшка, пожалуйста». Я подошел к киоску, спросил «Известия» — давно их не читал. И вообще давно не читал газет, и мне это даже нравилось. Но вот тут бес меня попутал — подумал я в первую минуту, когда развернул газету, но потом понял — вернее, потом оказалось, — что это был Ангел. Но в ту минуту я еще ничего не знал, положил на кипу газет пятиалтынный и даже зачем-то спросил киоскера: «Ну, что пишут новенького?» — «Ничего, батюшка, эх, совсем ничего нового!» — и дал мне сдачи гривенник. Недорого стоили газеты в те времена!

Ничего так ничего. Я снова встал в свою очередь.

Подошел автобус, я стоял пятым или шестым — почему я так хорошо запомнил этот день? Хотя не помню числа, помню только, что это было воскресенье в июне. Я залез в вагон, мое любимое место — у окна на втором сиденье, с левой стороны — было свободно, я уселся, поставил на колени свой саквояж, рядом со мной села та самая тетка, что стояла за мною в очереди. Скоро автобус тронулся, кондуктор подошел, билет до Монастырской стоил сорок копеек, а тетка попросила «до конца», за семьдесят. То есть она в самом деле ехала в Сетунь, я правильно догадался.

Я развернул газету. Именно развернул, раскрыл посредине: я специально отучил себя от партийной привычки читать газету с первой полосы, сплошь, колонка за колонкой. Итак, я развернул газету, и первое, что я увидел внизу справа, — большая статья под названием «Родина русских». И подпись — Максим Литвинов. Без должности, что особенно интересно. Хотя я знал, и все знали, что он — товарищ министра иностранных дел. Ах, да! К середине тридцатых уже не было «товарищей министра», их переименовали в первых заместителей. Итак, первый заместитель министра иностранных дел господин Литвинов этак приватно, без чинов и званий, решил поделиться своими глубоко национальными соображениями. «Нуте-с, нуте-с, — подумал я. — Сейчас грузин постарается оценить мысли еврея о русском народе». И я принялся читать.

Статья была написана ясным и сухим языком, короткими фразами. Видно было, что автор хочет донести свою мысль до читателя и ради этого жертвует красотами стиля и учеными словечками. Мысль же была простая.

«Что отличает русских от многих других народов? — писал Макс Литвинов. — А вот что. Русский человек, хоть веками жил между Днепром и Волгой, свободно чувствует себя в Европе. Он себя чувствует в Европе, как дома. Доказать это очень просто. Многие великие русские писатели и художники жили и работали в Европе. Гоголь, Тургенев, Герцен, Александр Иванов. Там, в Европе, были написаны книги и созданы картины, которые принесли России мировую славу. Нечего и говорить о простых, скромных русских, честных работниках. В последние годы, и особенно в ужасную пятилетку после революции, многие уезжали в Европу на заработки. Наверное, каждый знает хотя бы одного такого человека. Эти люди быстро добивались успеха и процветания. Грузчики становились бригадирами, официанты — метрдотелями. Рабочие становились мастерами, инженеры — директорами заводов, лаборанты — доцентами. Почему? Конечно, самое главное — русский человек трудолюбив и честен, умен и образован. Но не только! Разве китайцы ленивее или глупее русских? Конечно, нет! Китайцы — трудолюбивый и упорный народ. Среди китайцев немало образованных людей. Почему же им не везет в Европе, а у русских все получается? Ответ простой. Потому что русские в Европе — у себя дома. А дома, как говорится, и стены помогают. Русские — исконная европейская нация. Ученые доказали, что историческая родина русских — между Эльбой и Рейном. Возврат народов на свою историческую родину — неизбежен. Например, евреи всего мира потянулись в Палестину, в святой для них город Иерусалим; армян неудержимо влекут предгорья Арарата, — Макс Литвинов вдруг впал в протяжно-поэтический тон. — Суждено ли русским вернуться на свою древнюю европейскую родину? Сегодня этого не знает никто. Но история, особенно в двадцатом веке, движется быстро».