Эдуард Мёрике - Блюз Сонни - Повести и рассказы зарубежных писателей о музыке и музыкантах

Кому еще дано такое счастье, кто еще может быть столь независимым от окружающих! Разве не замечательно жить, уповая лишь на природу и ее дары, каким бы трудом они ни доставались!

А если мне, посвятившему себя искусству, судьбой предначертана иная деятельность, которую я, кстати сказать, не променял бы ни на какую другую в мире, то почему я должен жить в условиях, ничего общего не имеющих с таким скромным и безмятежным существованием? Будь у меня маленькая усадьба, домик неподалеку от деревни, в красивом живописном уголке, вот тогда бы я действительно ожил! Все утро проводил бы в работе над партитурами, а остальное время отдавал бы семье, сажал деревья, осматривал свои поля, а осенью вместе с сыновьями снимал урожай яблок и груш; изредка ездил бы в город, чтобы пойти в театр или по каким-либо делам, иногда принимал бы у себя одного или нескольких друзей — вот было бы блаженство! Но, впрочем, как знать, что мне еще на роду написано.

Он подошел к лавке, приветливо поговорил с девушкой и принялся внимательно рассматривать товар. Большая часть разложенных здесь предметов как нельзя лучше подходила к той идиллической картине, которую он создал в своем воображении, к тому же ему нравилась их чистота, светлая окраска, гладкая поверхность и даже самый запах дерева. Ему вдруг пришло в голову выбрать здесь для жены что-нибудь, что, по его мнению, доставило бы ей удовольствие и в то же время принесло пользу. Прежде всего внимание его привлек набор садовых инструментов. Дело в том, что когда-то Констанция по совету мужа арендовала небольшой участок земли у Кернтнерских ворот, где посадила немного овощей, поэтому он решил первым делом купить грабли, одни побольше, другие поменьше, и лопату. Что касается дальнейших покупок, то следует отдать должное хозяйской расчетливости Моцарта, заставившей его, хотя и неохотно, отказаться после непродолжительного колебания от весело посматривавшей на него весьма аппетитной на вид маслобойки; зато перед высокой посудиной неизвестного назначения с крышкой и красивой резной ручкой он никак не мог устоять. Сосуд этот, составленный из узких полосок дерева попеременно то светлого, то темного цвета, расширялся книзу и был внутри превосходно просмолен. Но особенно большое впечатление произвел на него богатый выбор половников, вальков, досок для разделки и тарелок разной величины, показавшихся ему безусловно необходимыми для кухни, а также простейшей конструкции подвесной ящичек для соли.

Под конец он высмотрел простую палку, набалдашник которой был плотно обтянут кожей и обит круглыми медными гвоздями. Увидев, что для необычного покупателя и эта вещь являла собой, по-видимому, некоторый соблазн, девушка заметила с улыбкой, что подобного рода палка для господ не годится.

— Ты права, дитя мое, — ответил он. — Мне кажется, такие палки обычно берут в дорогу мясники; убери ее, она мне не нужна. А все остальное, что мы отобрали, ты сегодня либо завтра принесешь ко мне домой.

И он назвал ей свое имя и улицу, где жил. Затем вернулся к столу, за которым из трех его собеседников остался только жестянщик.

— Сегодня у кельнерши на редкость удачный день, — заметил тот. — Ее двоюродный брат дает ей по одному батцену с каждого вырученного в лавке гульдена.

Услышав это, Моцарт вдвойне порадовался своим покупкам; но вскоре ему суждено было принять еще большее участие в судьбе этой девушки. Когда она снова оказалась поблизости, жестянщик окликнул ее:

— Как поживаешь, Кресченция? Что поделывает твой слесарь? Когда уж наконец он обзаведется собственной мастерской?

— Где там! — ответила она на бегу. — Сдается мне, что ключ от той мастерской запрятан где-то в горах за тридевять земель.

— Славная девчушка, — сказал жестянщик. — Она много лет вела хозяйство своего отчима и ухаживала за ним во время болезни, а когда тот помер, оказалось, что он проел все ее деньги; вот она и пошла в услужение к родственнику, выполняет всю работу в лавке и трактире да еще за ребятишками присматривает. Она дружит с одним хорошим парнем и не прочь поскорее выйти за него замуж, но есть тут одна загвоздка.

— Какая же? Видно, и у него нет денег?

— Оба они скопили кое-что, но этого маловато. Скоро с публичных торгов должны продавать полдома с мастерской; канатному мастеру ничего не стоило бы ссудить им недостающие деньги, да ему, конечно, неохота отпускать девку. У него в ратуше и ремесленном цехе немало добрых дружков, вот они и чинят парню во всем препятствия.