Жоржи Амаду - Большая Засада

— Говорят, жагунсо грабят дом сеу Фаду.

Ответа не последовало. Погонщик хотел было заговорить, но передумал и уставился на нее как завороженный — он ведь никогда не спал с Бернардой!

— Так да или нет?

Отведя взгляд от намокших прелестей дерзкой девицы, погонщик быков кивнул:

— Жанжау Фаншау, Шику Серра и Манезинью — хуже компании не придумаешь.

— Вы что-то сделали?

Наемник, который открыл ей дверь, удивился вопросу, но объяснил все так же спокойно:

— А что мы должны были сделать? Им магазин нужен: пограбят и уберутся восвояси.

Считая наемников, погонщика, пастухов и помощников, их насчитывалось всего девять, четверо из которых были вооружены ружьями, и это помимо ножей и кинжалов.

— Их всего лишь трое, а вас только здесь уже девять…

Она молча шагнула вперед и плюнула на пол:

— Девять мужиков обгадились от страха.

— Ни одна шваль не смеет называть меня трусом… — обиделся другой наемник, до того момента молчавший.

Он пошел к Бернарде, намереваясь съездить ей по ушам, чтобы научить уважению и почтению, но отступил, услыхав предостережение старого Жерину:

— Ты с ума сошел, Зе Педру?

Игроки в ронду на мгновение остановились, но потом снова с облегчением принялись тасовать засаленную колоду карт. Старик, обращаясь к Бернарде, заговорил более мягко. Начальник наемников, которые несли стражу в амбаре, не казался обиженным обвинением проститутки: никто из тех, кто знал его, не мог назвать его трусом. К тому же он не забывал, что болтливая девица принадлежит капитану Натариу. Если бы наемник осмелился что-то сделать, даже сам Господь не спас бы его. Жерину считался ответственным за какао и за людей, служивших под его началом.

— А что мы можем сделать, Бернарда? Скажи мне то, чего я не знаю. Мы к этой заварухе не имеем отношения. Нам платят, чтобы мы охраняли какао полковника, и если они сюда явятся, то это будет уже наша работа. Но только в этом случае.

— Но они грабят магазин и говорят, что схватят женщин и пустят по рукам, одну за другой.

— Мы здесь не для того, чтобы сторожить товары Турка или дырки проституток. А как ты думала? Ты думала, это город? Это глухое местечко с трактиром, четырьмя проститутками, ну и мы тут еще сидим в амбаре полковника — каждый за себя, и Бог за всех. Если хочешь, оставайся здесь, с нами, и ничего не случится.

Он пошел к двери, где стояла Бернарда, удрученная и встревоженная, и сказал без всякой злобы:

— Если ты не хочешь остаться, если ты решила помереть из-за Турка, то иди. Но мы отсюда не выйдем. Если они сюда явятся, мы им покажем, где раки зимуют. У нас только одна жизнь и одна смерть.

Ни в ящиках, ни на полках, ни на здоровенных плитах прилавка ничего не было — и где же этот проклятый турок запрятал золотишко? Они разобрали все, вещь за вещью, — утомительная и бесполезная работа. «Ну где-то же оно есть!» — снова заявил Манезинью, которого торопили подельники: пьяному Жанжау не терпелось насладиться задницей негритянки, а Шику Серра жуть как боялся неожиданного нападения погонщиков.

Да где же оно? В мешках с мукой, с фасолью, с кукурузой? Они отворили настежь передние двери и в ярости начали швырять товары наружу, нагромождая их под дождем. Они рассыпали фасоль и кукурузу, рис и муку, тростниковый сахар, разрезали кинжалом кусок сушеного мяса. Чтобы прогнать страх, Шику Серра дал из револьвера очередь по горлышкам бутылок; сидевшие в зарослях проститутки, услышав грохот, описались от ужаса.

Стоя под дождем за хлебным деревом, Педру Цыган и парень из Арсоабы силились что-нибудь разглядеть, но едва различали двигавшиеся в темноте фигуры. Жанжау и Шику Серра громоздили одни продукты на другие, Манезинью вылил на кучу керосин и разжег огонь. Последовала перебранка, послышались громкие угрозы. Жанжау хотел поджечь дом, Манезинью с воплями кинулся на него. Ясное дело — мешок с монетами был там, надежно спрятанный где-нибудь в глубине, главарь банды планировал вскорости вернуться сюда, когда турок вернется из путешествия. Под дулом пистолета Фадул сам приведет их к добыче. Сам все отдаст да еще спасибо скажет.

Жанжау, у которого в голове вместо мозгов было дерьмо, хотел задержаться в селении подольше, чтобы было время отодрать негритянку, но Манезинью даже слушать его не захотел:

— Оставайся, если хочешь, чтобы погонщики тебя убили. Дуй отсюда! — приказал он Шику Серра, который ни о чем другом и не мечтал.

Вдвоем они стремительно выбежали, стреляя в воздух на прощание. Жанжау обвел взглядом окрестности с упрямством полного идиота — как тут увидишь оборванку в такой темноте, даже если сладкая задница и осталась ждать его в эдакую бурю? Наконец он сдался: разрядил оружие в сторону пустыря, где встретил ее, выругался и пришпорил осла что было мочи, спеша догнать подельников. Он снова грязно выругался — ни сокровища, ни задницы негритянки.