Хаймито Додерер - Избранное

Снизу, с террас, послышались голоса, звонкий смех, мужской и женский, веселая беготня. Откуда-то вынырнул паж, поклонился и сказал, что герцогиня вместе с придворными дамами и господами играет внизу в мяч и что, заметив трех сеньоров, она пожелала с ними побеседовать.

Они начали спускаться вниз.

Герцогиня распорядилась прервать игру и сидела сейчас на каменном возвышении, расположенном полукругом в глубине сада и наполовину затененном свисавшими сверху гирляндами синего горошка. Придворные — дамы и господа — стояли по обеим сторонам на площадке, выложенной желтой галькой. Повсюду валялись разноцветные мячи — красные, желтые, голубые, а в руках у всех были корзиночки, тоже с мячами; по условиям игры полагалось забрасывать мячи в корзиночки, и у каждой партии был свой цвет, причем цвета не должны были перемешиваться; поэтому все старались ловить мячи своего цвета и избегать чужих, забрасываемых противниками.

— А вот и наши рыцари ордена Истребителей дракона, — сказала Лидуана, в то время как Родриго, Гамурет и Говен, каждый со своим пажом позади, поочередно подходили к ней и отвешивали галантные поклоны с разворотом в поясе.

Замечание герцогини вызвало у окружающих господ приступ почти неприкрытого веселья; оживление легкой волной пробежало по толпе придворных. Лидуана с улыбкой скользнула взглядом по могучим плечам Фронауэра, склонившегося к ее руке, и вдруг с пристальным интересом посмотрела на его пажа.

— Как бы мне хотелось, — сказала она, — посвятить в рыцари тебя, Эрик, ведь ты мужественно встретил лицом к лицу ту же опасность, что и наш сеньор Говен. Но в свои четырнадцать лет ты, к сожалению, еще слишком молод, чтобы носить белый пояс. Ну, все еще впереди. Может, со временем ты и проникнешь в тайну ордена Истребителей дракона, если тебе милостиво дозволяется присутствовать при собраниях этого капитула.

Расхохотаться, конечно, никто не расхохотался, но казалось, в самом шорохе платьев слышно было еле сдерживаемое веселье.

— С вашего позволения, — сказал Фронауэр, и тон его, пожалуй, был несколько резок, — из нас никто еще не истребил дракона…

— Наша милостивая госпожа считает нас более важными и серьезными, чем мы есть на самом деле, — с легкой улыбкой вмешался Родриго, — но уж если мы что и основали, то отнюдь не орден. Всего лишь веселое содружество людей, которым приятно быть вместе.

— Последнее, кажется, верно, — заметила герцогиня. Выпрямив стан и упершись ладонями в сиденье, она откинулась на его спинку и некоторое время разглядывала трех рыцарей, стоявших перед ней как бы в сомкнутом строю. — Ваше сердечное согласие меня поистине радует, сеньоры, продолжала она и вдруг добавила: — Однако ж мне очень хотелось бы проникнуть в вашу тайну!

— В какую тайну, ваша милость? — спросил на этот раз Говен. Он несколько подался вперед и выглядел почти испуганным.

— Тайну того, как драконов если и не убивают, то, во всяком случае, обращают в бегство.

И вот тут умный сеньор Руй не успел вовремя вмешаться, его опередил Фронауэр:

— Прошу прощения, но, сказать попросту, эти твари, похоже, неохотно жрут людей, закованных в железо. Они не в их вкусе.

— И не в моем тоже, — сказала Лидуана, быстрым взглядом смерив Фронауэра с головы до ног, — хоть я и не дракон.

Теперь дозволительно было рассмеяться, что все и сделали с явным облегчением.

— Играем дальше! — крикнула Лидуана и порывисто встала. — Сеньор Говен, вот вам корзиночка, ваш цвет желтый, вы в моей партии!

Бесчисленные мячи один за другим взлетели в воздух разноцветным фонтаном. С земли мячей не подбирали, они так и валялись, где упали, а стоявшие поодаль слуги держали наготове запасы новых. Со смехом, беготней, прыжками и веселым гвалтом игра продолжалась сначала в садах у крепостных стен, где уже не различить было даже собственных бросков, потому что все расплывалось в лучах заката; потом она перекинулась в гулкую, длинную, выложенную цветными плитками аллею, во внутренний дворик, разлилась по лужайкам, бег становился все быстрее, броски все размашистей, смех все приглушенней; казалось, одинокие голубки воркуют там и сям за кустами, но то были дамы. За столы уселись, когда уже начало смеркаться; в свете бесчисленных огней темным зеркалом мерцало вино в плоской чаше, влажным блеском отливали горы плодов, соленым и багряным — крабы в мисках. Когда луна, подавляя весь этот гомон, залила своим светом лужайки и беседки, озарила пруды, по-новому, по-иному высветила глубокий лик садов, многочисленное общество уже совсем рассеялось. Говен удостоился в этой кутерьме пожатия руки герцогини — только жаркими пальцами коснулась она его ладони, но на какую-то секунду вдруг сдавила ее сильней, и рука у него похолодела до самого плеча, и сердце будто тоже подпрыгнуло вверх, в это плечо. Вскоре в лунном свете возле куртины он мельком увидел сеньора Родриго.