Анатолий Курчаткин - Чудо хождения по водам

– Душечка! – с ласковостью питона, обвивающего кольцами своего тела жертву, перебил ее директор по связям. – Где ваш вопрос? Не вижу вопроса. Садитесь, душечка!

Красный конверт, лежавший в кармане пиджака мельничным жерновом и державший В. своей тяжестью на беспомощной привязи, словно корабль, прикованный якорем ко дну, вдруг, в одно мгновение, потерял весь свой вес. Вот, прозвучало в В. фанфарным пением, вот, сейчас! Другого такого случая может не представиться, именно сейчас!

Пионерка, получив отповедь директора по связям, постояла-постояла с уязвленно-обескураженным выражением лица, вздернула подбородок знаком непобежденности, собираясь садиться, – В. движением руки остановил ее.

– Вы бы хотели, чтобы я поставил у вас на глазах опыт? Чтобы вы лично могли убедиться?

– Да, – живо отозвалась пионерка. – Чтобы у меня не осталось никаких сомнений. Чтобы ни у кого, – повела она руками вокруг, – не осталось сомнений.

– В чем? – спросил В.

– Ну, в том… – она сбилась. Она не решалась произнести. И решилась: – В том, что вы можете вот так по воде…

– Да я и не могу, – сказал В.

Океанская волна, ревя и сметая все на своем пути, прокатилась по залу. Как это! что он такое? что это значит? – можно было разобрать отдельные слова в этом океанском реве.

– Идиот, – услышал В. шепот директора по связям, – что ты несешь? Кто тебя просил? Заткнись!

Но красный конверт в кармане больше не весил ничего, пушинка была тяжелее этого красного конверта в кармане, во сто крат тяжелее, в тысячу крат!

– Я правда не могу, – повторил В., звуком своего голоса в динамиках перекрывая гул океанской волны, катающейся по залу. – Мы можем поехать сейчас на озеро, на то же самое, – пожалуйста. В действительности то была всеобщая галлюцинация.

– Никуда мы не едем! Наш герой шутит! Прошу всех оставаться на местах, пресс-конференция продолжается! – используя, как до того В., могучую силу динамиков, попробовал успокоить зал директор по связям.

Но он уже ничего не мог сделать. Зал кипел, бушевал ветер, летели в лицо брызги пены – это была буря, девятый вал: все поднимались, садились и тут же вновь поднимались, устремлялись, толкаясь, в проходы.

– Едем! Сейчас же! Такой случай! Раз он согласен! – звучало в зале, и никакими динамиками невозможно было теперь совладать с этим штормом.

– Идиот! Идиот! Идиот! – снова воскликнул директор по связям, хватая В. за руку и склоняясь к нему. – Идиот!

– А что ж не поехать?! – счастливо ответил ему В., и сам поднимаясь вслед встающему залу.

Он чувствовал в себе такое освобождение – словно и в самом деле был кораблем, принужденным чуждою волей стоять на якоре, и вот якорь оторвался от морского дна, поднят на борт, ничего не держит – можно плыть. Вчерашний вечер, когда вода приняла в свое лоно, объяв собой его тело, прошивал В. насквозь, от макушки до пят, столь счастливым живым воспоминанием – реальнее того, что происходило сейчас; он знал результат предстоящего опыта, и после него он будет наконец-то свободен окончательно.

На улице около заводоуправления разыгралась сцена эвакуации за пять минут перед вступлением вражеских сил в сдаваемый город. Кто-то был без колес и носился от одной машины к другой, умоляя подсадить к себе. У кого-то машина оказалась припаркована слишком далеко, и он, придерживая рукой свисающие с шеи фотокамеры, как прыгающие груди, прямо от крыльца пулял к ней, не разбирая дороги, подобно спринтеру, бегущему стометровку. У кого-то не заводился мотор, и он в отчаянии метался между рулем и передком со взодранной к небу крышкой капота, пытаясь уразуметь, в чем дело. У кого-то замкнуло сигнализацию, и она оглашала округу своим надрывным крякающим воем, рождая полное ощущение паники перед вражеским вторжением.

Сесть в свой “Фольксваген” В. не дали. Он уже открыл дверцу, уже изготовился опуститься на сиденье, – около него возникли двое в черных костюмах, в которых по неумолимой непреклонности он тотчас угадал охранников, и один из них повелевающим жестом указал ему на черный “Мерседес” поодаль: “Пожалуйста, туда”. В. попробовал отстоять свое право ехать на той машине, на какой желает, охранник, придерживая В. железной хваткой за локоть, повторил: “Туда, пожалуйста!”. “Пожалуйста” в его голосе было не формой вежливости, а приказанием.

На заднем сиденье “Мерседеса” сидел, приветливо смотрел на В. его новый непосредственный начальник, директор по связям с общественностью.