Карлос Фуэнтес - Мексиканская повесть, 80-е годы

— Понимаете, сеньорита, я думаю, он писатель, все время было слышно, как он печатал на машинке.

Мириам запомнила имя, которое ей назвала консьержка, оно стояло на письмах, приходивших сравнительно часто на ее квартиру, но она не интересовалась конвертами и возвращала письма почтальону или оставляла в привратницкой. Когда в следующий раз пришло письмо, она прочитала: Хуану Пабло Касалю. Минотауро 509-4. Мехико, 12, Центр. Отправитель — женщина. Мириам решила вскрыть письмо. Старалась не разорвать, но это ей не удалось, и конверт оказался испорченным. Пока вскрывала, ей было так стыдно, словно она воровала или пользовалась чужой вещью. Она вторгалась в личную жизнь того, кто обладал силой или даром являться ей, того, кто, и покинув эту квартиру, тут оставался. В любую минуту, она это чувствовала, Пабло Касаль мог появиться и осудить ее поступок. Но нет, она оставалась одна. Письмо было от Лилии Мюрат, она умоляла ответить. Жаловалась, что вот уже год, как ничего о нем не знает. Просила написать хотя бы несколько строчек или ответить телеграммой. Клялась, что все еще любит его, хотя с последней их встречи прошло немало времени. Почерк нервный, тон чувствительный, слащавый, пошлый, — подумала Мириам. И все же письмо выдавало безмерную тоску женщины, которая ничего не могла узнать о Хуане Пабло. Оно пришло из Гаваны.

Мириам хранила это письмо вместе со своей корреспонденцией, и еще долгие месяцы ей не удавалось увидеть Хуана Пабло Касаля, хотя она этого очень хотела. Но однажды, часа в три ночи, она ощутила какое-то энергичное движение в комнате, где она спала, словно бы кто-то не мог заснуть и яростно ворочался в постели. Но на кровати лежала одна она; не двигаясь, Мириам настороженно вглядывалась в темноту. Кажется, в спальне стоит еще одна кровать. Мириам протянула руку к бюро, нажала выключатель. Свет залил спальню. В противоположном ее конце она разглядела кровать со сбившимися простынями и одеялом; на стене в изголовье висела копия триптиха Босха «Сад наслаждений», три репродукции (Ремедиос Варо, Рене Магритт и Брейгель Младший), на полу валялось несколько книг.

Она поднялась с постели, прошла на середину комнаты. Посмотрела Брейгеля, «Падение восставших ангелов». Теперь звуки шли из гостиной, кто-то ходил и переставлял там вещи. Мириам пошла на шум. Молодой мужчина, безусловно это был он, Хуан Пабло Касаль, искал что-то в огромном книжном шкафу.

— Кто вы такой? Что вы здесь делаете? — спросила Мириам, храбрясь.

Мужчина словно бы и не слышал ее; он явно искал какую-то книгу и был очень возбужден, это чувствовалось по его движениям. Потом, найдя эту книгу, он полистал ее, впился в одну из страниц. Мириам не могла видеть его лица, он стоял к ней спиной. Победно вскричав, молодой человек снял крышку с машинки и принялся быстро-быстро печатать.

— Скажите, пожалуйста, вы Хуан Пабло Касаль?

Стук машинки отдавался у нее в голове, и тут впервые наполз туман, который словно стер все вокруг, и когда Мириам проснулась — дневной свет уже проникал сквозь неплотно задернутые занавески, — то сразу вспомнила события минувшей ночи. Посмотрела туда, где стояла кровать, поискала глазами триптих, большой книжный шкаф, битком набитый книгами, пишущую машинку… Но увидела лишь свои вещи, обычную обстановку комнаты. Никаких следов Касаля; и она пришла к выводу, что все это ей приснилось после упорных поисков в книжных лавках, разговора с консьержкой, письма, которое она прочитала, что она вообще слишком много думает об этом мужчине. И все же это был не сон, уж слишком отчетливо запечатлелось все происходившее. Она не помнила только, как снова очутилась в постели, а все остальное было таким реальным — потрогать можно. События разворачивались в безупречной последовательности, без провалов с той минуты, как она услышала шорохи, и до той, как задала вопросы существу, которое не могло входить с нею в контакт.

— Логическая и правильная последовательность, — сказала она вслух.

Все следующие дни Мириам была очень занята. Работа в рекламном агентстве поглощала ее целиком. И все же порой она вспоминала этого мужчину и выстраивала историю его жизни, основанную на предположениях и догадках, которые подсказывало ей ее воображение. Должно быть, все же это Хуан Пабло Касаль, который жил до меня в моей квартире. Он писатель, и мебель, и книги, и картины — это его вещи. Квартира как бы хранит следы его присутствия, его образ, который и появляется время от времени, воскрешая наиболее значительные моменты его жизни — его литературные занятия. Он образован, замкнут, как сказала консьержка, много путешествовал, доказательством служит хотя бы письмо Лилии Мюрат; я уверена, что он познакомился с нею на Кубе.