Иштван Эркень - Кошки-мышки

— Ты, конечно, за ней?

— А что мне еще оставалось?

— В чем была, в том и выскочила на люди?

— Да еще пришлось гоняться за ней по всему кварталу.

— Как ты могла?!

— Разве ты на моем месте поступила бы иначе?

— В целом мире нет кошки, ради которой я рискнула бы показаться на улице небрежно одетой.

— Ты ведь знаешь, что это не моя кошка, а моих соседей. Просто она ко мне очень привязана. Можешь себе представить, что было бы с соседями, пропади их обожаемая кошка, тем более что они и так ее ко мне ревнуют.

— Об этом ты мне не писала.

— О чем это я тебе не писала?

— Ты писала, что адъюнкт и его супруга на редкость деликатные и вежливые люди, и ни словом не обмолвилась о ревности.

— Ничего тут интересного нет!

— Напротив: интересно, чем вызвана их ревность.

— Они вообразили, будто бы я приманиваю их кошку.

— И чем же ты ее приманиваешь?

— Во сколько обходится каждая минута нашего разговора?

— Повторяю, это не должно тебя беспокоить.

— А я не успокоюсь, пока не узнаю, сколько будет стоить наш разговор.

— Ничего он не будет стоить.

— Этого не может быть.

— Счет за переговоры приплюсуют к расходам предприятия.

— Миши — владелец предприятия, значит, он и плати из своего кармана?

— Повторяю, счет отнесут к накладным расходам.

— Так или иначе, а платить ему!

— Миши это скорее обрадует. Чем больше счет за междугородные переговоры, тем ниже налоги на прибыль.

— Уму непостижимо!

— Так чем ты приманиваешь кошку своих соседей?

— Даю ей блюдечко молока.

— И только?

— Иногда мясцом побалую.

— По-твоему, это корректно?

— Кто виноват, что мои соседи чересчур щепетильны!

— В подобной ситуации я тоже почувствовала бы себя задетой.

— Хочешь сказать, на их месте ты бы обиделась?

— Разумеется.

— Потому что и ты такая же щепетильная.

— Впервые слышу.

— Сейчас ты впервые обижена на меня.

— С чего ты взяла?

— По всему нашему разговору чувствуется.

— Я ничем не дала понять, что обижена.

— Потому что ты не откровенна со мной.

— Ты отлично знаешь, что я всегда откровенна с тобой.

— Тебя что-то угнетает, я сразу же это почувствовала.

— Не понимаю. На что ты намекаешь?

— Я имею в виду Паулу.

— Очередные твои фантазии! Пойми ты, глупая, если у тебя появилась новая подруга, с которой тебе хорошо, я могу только радоваться за тебя.

— Я знаю, что ты за меня радуешься, и все же твоя радость чем-то омрачена.

— Заблуждаешься. Вот разве что в письме твоем было одно суждение, которое мне кажется несколько поспешным.

— Какое еще суждение?

— Ты пишешь, будто бы эта Паула оказывает на тебя точно такое же влияние, как я.

— Ты меня удивляешь, Гиза!

— Чем же именно, моя дорогая?

— В моем понимании это наивысшая похвала. Я ведь прямо так и написала, что по своей утонченной натуре и душевному благородству она напоминает мне тебя.

— А между тем эта особа — крашеная блондинка и носит светло-ореховый джерсовый костюм. По-твоему, и в этом мы с нею схожи?

— Ты ведь тоже очень следишь за своими нарядами, Гиза.

— Меня обязывает к этому положение, которое я занимаю в доме сына. Но, видишь ли, Даже самые дорогие мои парижские туалеты приличествуют моему возрасту. Что же касается волос, то я, как ты знаешь, не блондинка, а седая.

— Тебе и тут повезло, седина у тебя дивная. Хотя, признаться, я не вижу греха в том, что кто-то красит волосы.

— И ты еще пытаешься ее защищать?

— Нужна ей моя защита! Да в наше время миллионы и миллионы женщин красят волосы.

— Повтори, пожалуйста, что ты сказала!

— Чего повторить?

— Последнюю свою фразу.

— А что я такого сказала? Действительно, сейчас миллионы женщин красятся.

— Так я и подозревала.

— Что именно?

— Подозревала, что ты буквально во всем подражаешь этой своей Пауле.

— В чем это я ей подражаю?

— Ты тоже превратилась в блондинку?

— Ума не приложу, с чего тебе это взбрело в голову…

— Отвечай: да или нет?

— Должна тебе сказать, Гиза, ты меня удивляешь.

— Тогда поклянись, что не красилась. Самым дорогим поклянись: памятью покойного отца.

— Вот еще, давать такую клятву из-за сущих пустяков!

— Значит, ты все-таки блондинка?

— Вовсе я не блондинка.

— Следует понимать, что дражайшая Паула посоветовала тебе какой-то другой оттенок?

— Ну, можно ли в таком тоне говорить о человеке, который спас нас с мужем от голодной смерти?

— Я говорю о тебе.