Луис Карлос Монталван - Пока есть Вторник. Удивительная связь человека и собаки, способная творить чудеса

Это был момент, когда, думается, я доказал свою преданность Вторнику, а ситуация с моей подругой по СКВП, сержантом Мэри Дейг, проявила, насколько этот пес мне необходим.

Весной 2009 года, где-то через полгода после того, как мы получили собак, в организации «Щенки за решеткой» сочли, что Мэри недостаточно хорошо заботится о Реми. Сказали, что собака набрала вес и она слишком общительна для компаньона, пригрозили отобрать животное у Мэри.

От этой новости мне стало дурно. В прямом смысле. Когда я узнал, что Мэри может потерять Реми, меня стошнило.

Меньше года назад девушке оторвало руки самодельной бомбой, и за шесть месяцев после СКВП она перенесла четыре болезненные операции и длительную восстановительную терапию в Медицинском центре сухопутных войск в Бруксе и в Форт Сэм Хьюстоне (штат Техас). Наверное, Реми было тяжело видеть подругу в таком состоянии, собаке не хватало движения, но Мэри-то было тяжелее. Много, много тяжелее. Реми была ее спасательным тросом. Я знаю, я две недели наблюдал их отношения, видел, с какой любовью Мэри зубами отцепляла собачьи угощения от клейкой ленты поверх культей и с поцелуем передавала Реми. Если бы она потеряла собаку-компаньона на стадии восстановления, это был бы сокрушительный удар по Мэри.

Но плохо мне стало не только из-за сострадания. Мысль о том, что то же может случиться со мной, что я могу потерять Вторника, меня просто опустошила. Летом 2009 года я неожиданно получил возможность слетать на Кубу и принять участие, скажем так, в антикастровской деятельности. Нужно было проникнуть в страну незаметно и налегке, так что Вторника взять с собой не было никакой возможности.

По этой причине я чуть не отказался, но в конце концов решился. Сдал Вторника в любящие и умелые руки Лу Пикар и отправился осуществлять мечту детства.

В поездке я чуть не умер, но не из-за нашего задания: никаких насильственных действий не совершалось ни по плану, ни по воле случая, — а из-за отсутствия Вторника. Думаю, это расставание и нанесенный психологический урон в итоге сказались осенью, когда у меня произошел срыв.

И ведь его не было рядом всего десять дней! Потерять Вторника навсегда? Нет, это немыслимо. Может, я и не могу перечислить все, что этот пес делает для меня, но могу это суммировать и подвести итог: я не могу без него жить.

И не беспокойтесь: собаку Мэри оставили. С гордостью сообщаю, что они с Реми до сих пор счастливо живут вместе.

К концу года моя жизнь в Манхэттене стала налаживаться. У меня появился новый лечащий врач, психиатр и новый курс лекарств. Я сделал перерыв в своей правозащитной деятельности в пользу ветеранов и инвалидов, на носу были зимние каникулы. Эпизод с профессором, когда мы горячо поспорили насчет того, позволено ли репортерам в военной зоне делать все, что они сочтут нужным, был поворотной точкой, когда закончился тот тяжелый период. После этого я обнял Вторника, а через несколько дней почувствовал, что мое напряжение спадает. На занятиях я стал раскрепощеннее, освоился с ритмом жизни этого района. Ко Дню благодарения я посещал три ресторанчика со столиками под открытым небом на Бродвее — там я мог следить за транспортом и прохожими, расслабляясь и попивая кофе. Закусочная «Томз» на углу 112-й улицы, всеми любимая по комедийному сериалу «Сайнфелд», практически стала моим вторым домом. Как только мы входили в дверь, официантка-гречанка всегда кричала:

— Привет, Вторник!

А потом провожала к тесной кабинке из огнеупорного пластика, где ретривер ложился у моих ног, и другие посетители могли видеть разве что кончик его носа, который пес высовывал из-под стола, чтобы попросить сосиску. Вторник любит сосиски в «Томз».

Он так их любит, что я даже иногда заказываю ему связку. Конечно, они жирные, но я рассудил, что если угостить собаку раз или два в неделю, это не может навредить, а Вторник ведь заслуживал награды. Той весной я заработал его уважение, и это было важно. Радостно было открыть для себя, что мы можем проводить время в парках и на собачьих площадках, как тем летом. Но сама наша жизнь изменилась после того, как любовь Вторника подверглась проверке на прочность во время кризиса, когда пес жертвовал своим здоровьем и счастьем ради того, чтобы быть рядом со мной. Когда меня терзала сильнейшая тревога, я говорил ретриверу идти спать, но он не покидал меня. Когда я в отчаянии пытался позвать его, он оказывался рядом еще до зова, как будто читал мои мысли. Настоящая битва была не с питбулем в Сансет-Парке, когда я пришел на помощь Вторнику, а когда я боролся сам с собой в манхэттенской квартире и ретривер приходил на помощь мне.