София Блейк - Шлюха. Любимая

«Рай для проституток, рай для проституток, рай для проституток, йе-йе-е…»

Или подпевала знакомым песенкам, или просто мурлыкала мелодии под нос. Эх, если бы всего этого можно было добиться вообще без общения с посетителями… Не то, чтобы они были какими–то особенно тяжелыми — большинство из них оказывалось как раз легче российских клиентов — но я ведь уже настраивалась на то, что не буду больше так зарабатывать, и то, что пришлось менять собственное решение, изрядно охлаждало мой восторг от свободы и легких денег.

Наверное, я слишком задумалась надо всем этим, или просто устала за рулем, но так и не свернула с автобана, выбирая съезд на центр Франкфурта, а опомнилась уже, когда Франкфурт полностью исчез с указателей, а появились другие города, до которых оставались сотни километров езды. Я съехала с трассы по стрелке на Бад-Хомбург, это буквально сразу за Франкфуртом, и начала искать, где бы мне остановиться на отдых. Довольно скоро я нашла парочку гостиниц у въезда в городок, но в одной из них мне было сказано, что мне придется заплатить за двое суток, или появиться на несколько часов позже, а во второй шел ремонт — наверное, перед летним сезоном.

Наступило утро, дороги были забиты транспортом, а я, усталая и мрачная ездила по этому городишке, выискивая, где бы отдохнуть. В очередной гостинице мне снова сказали приходить через три часа, и я просто уснула в машине, приткнув ее на парковке у какого–то магазина. Через час меня разбудили служащие этого магазина, говоря, что на их парковке спать нельзя. Можно подумать, я кому–то мешала!

Эта претензия со стороны какого–то окраинного магазинчика переполнила чашу моего терпения, я покинула негостеприимный Бад-Хомбург и вернулась во Франкфурт.

Движение здесь, особенно в центральных районах, не уступало московскому, то есть, к тому моменту, как мне удалось прорваться к гостинице, глаза мои сами собой закрывались. Я согласилась на высокую цену за номер, даже не торгуясь, но оказалось, что в этом отеле нельзя зарегистрироваться без кредитной карты, а у моей израильской карточки как раз истек срок действия. Какими же вежливыми были все эти немцы, выгоняя меня, полуживую от усталости, на улицу, как мило звучали их сожаления. Следующая гостиница была попроще, и здесь не требовали кредитных карт. Пока подготавливали номер (было все–таки еще слишком рано), я поставила «фольксваген» на подземный паркинг и с трудом доплелась до комнаты. Я даже не захватила в номер чемодан, только наплечную сумку с самым необходимым. Закрыв за собой дверь, я почистила зубы и заснула, кажется, еще прежде, чем упала на постель.

Я не могла разглядеть лица этого клиента — было темно, и я чувствовала только его размер, огромный, мощно вонзавшийся в меня раз за разом, раз за разом. Сзади, вызывая все нарастающую боль, все больший ужас. Я знала, что он меня убивает, но в то же время этот тип не нарушал никаких правил, и я терпела, изображая страсть, чтобы он побыстрее кончил, но потом все–таки заорала, умоляя его выйти из меня, потому что не могла больше страдать. Все было так взаправду, что какое–то время я лежала, скорчившись, на смятой постели, вся в поту, и постепенно до меня доходило, что я совершенно одна, и никто на свете не знает, где я и что со мной.

И мой живот, казалось, распиливает на части чей–то тупой нож.

Я привыкла полагаться на свое природное здоровье, и, как все здоровые люди, не помышляла о мгновении, когда тело вдруг откажется выполнять простые функции, не доставлявшие никаких проблем двадцать семь лет моей жизни. Но все когда–нибудь происходит впервые, и я, корчась на кровати, понимала, что такую привычку имеет и смерть. Настолько испугала меня эта боль, взявшаяся из ниоткуда, что я даже подумала, будто меня отравили. Но в последний раз я перекусывала в кафе у бензозаправки на автобане, и версия об умышленном отравлении была мной отброшена. Какое–то время я еще думала о несчастном случае, ну, писали же когда–то газеты о каком–то маньяке, возомнившем себя уберменшем, и начинявшем стрихнином некоторые упаковки с йогуртом на своей фабрике. Чтобы яд доставался не всем, а каким–то случайным людям, абсолютно произвольно выбранным, будто бы по высшей воле. И помнится, среди этих случайных жертв подонка были даже дети. Ну а теперь — я… Сильнейший приступ тошноты швырнул меня на колени перед унитазом, и какое–то время мои внутренности пытались вывернуться наружу, а способность соображать сжалась затравленным комочком в потаенном уголке мозга. Когда эта способность, наконец, вернулась ко мне, я осознала, что сил у меня почитай что не осталось, но вместе с этим боль, терзавшая меня с момента пробуждения, немного отступила. Во всяком случае, я смогла принять горячую ванную, одеться и вышла на улицу в поисках аптеки.