Анхела Бесерра - Неподвластная времени

— Ты ставишь опыт? — спросила Мазарин.

— Я всего лишь определяю дистанцию.

— Берегись. А то холст возьмет и бросится на тебя.

— Только попробуй. Не забывай — я твой учитель.

— Какой же ты учитель? Если б ты и вправду им был, ты научил бы меня...

— А чему ты хочешь научиться?

— А как ты думаешь?..

Смех Мазарин еще долго сопровождал Кадиса на пустынных улицах Латинского квартала. Тень художника причудливо преломлялась на тротуаре. Узнав ее, он вновь услышал голос Мазарин.

— Ты никогда не думал, что вечера принадлежат миру теней? Они наполняют улицы, удлиняются, сливаются друг с другом, расходятся, дрожат от холода... Что для тебя ночь?

— То, чего не хватает дню... — Кадис поднял голову и встретился с Мазарин взглядом. — Когда нет тебя.

— Когда меня нет, ты чувствуешь себя брошенным?

— Нет, ведь я точно знаю, что наутро ты вернешься... Ведь ты вернешься?

— Тебе больно со мной расставаться?

— Я не хочу никоим образом связывать тебя с болью. Ты радость. Я делаюсь счастливым, когда вижу тебя.

— А когда не видишь?

— Тогда наступает другая жизнь.

— Какая жизнь?

— Настоящая.

— Гляди-ка, ты даже к собственной жизни примеряешь этот твой дуализм. Интересно, к какому из двух элементов отношусь я.

— Я не хочу тебя классифицировать. Ты дуализм в чистом виде. Все мы двойственны. В тебе прекрасно уживаются наивность и лукавство, и мне это нравится.

— Скажи, гуру дуализма, что ты думаешь о времени?

— О времени?.. — Кадис задумался. — Это то, чего нам всем не хватает. В настоящее время мне его не хватает, чтобы побыть с тобой.

В глазах Мазарин заплясали коварные огоньки.

— У тебя впереди целый вечер. Я только пришла.

— Я о другом времени, малышка. По меркам того, настоящего времени нас разделяют почти сорок лет.

— Не думай об этом, ведь сейчас ты здесь... И я тоже.

— Моя маленькая Мазарин, хоть мы оба и здесь, мам все равно не быть вместе.

— Мы не вместе только потому, что ты сам этого не хочешь. Иди сюда. — Девушка протянула руки. — Иди ко мне.

— Нет... Так лучше.

— Почему?

— Когда-нибудь ты поймешь. Пока ты слишком молода.

— Ты говорил, что в один прекрасный день пустишь меня туда, где заперты твои страхи.

— Милая, я никогда не говорил, что у меня есть Страхи.

— Ты боишься ко мне приблизиться и утверждаешь, что не знаешь страха? Все мы чего-то боимся. Один мой знакомый коллекционировал страхи.

— Ладно, предположим, я чего-то боюсь. Открой мне свои тайны, и я открою свои страхи.

— У меня нет никаких тайн.

— Лгунья.

— А ты? Ты уверен, что ничего не боишься?

Кадис улыбнулся и кивнул.

— Лжец.

Страхи. Разумеется, у него были страхи. Сейчас он больше всего на свете боялся, что Мазарин пропала

навсегда. И как только такое могло с ним произойти на старости лет? Чего ради он шатается по улицам ни свет ни заря? Что он здесь потерял?

Кадис возвращался в прошлое. Он точно заново пересматривал свою жизнь, пытаясь выловить из памяти то, что могло сгодиться для сегодняшнего дня. Хоть одно желание, оставшееся в дальнем углу подсознания с того времени, когда они с женой ходили по этим улицам. Желание, способное зажечь их обоих. Больше всего на свете Кадис хотел бы снова полюбить Сару, стать ей хорошим мужем, приноровиться к бегу времени, свыкнуться с возрастом, смириться с неизбежным угасанием. Так бы и вышло, не появись на его пути Мазарин.

На перекрестке перед Кадисом вдруг возникло облако светлячков, озарявших дорогу подрагивающим голубым сиянием. Будто Млечный Путь на расстоянии вытянутой руки.

Ноги сами вынесли живописца к зеленому дому рядом с церковью Сен-Жюльен-ле-Повр. Густой плющ оплетал козырек подъезда и спускался по стенам до самой земли, словно зеленый водопад, спешащий влиться в Сену.

Кадис заметил, что из зарослей лаванды за ним внимательно наблюдают чьи-то яркие зеленые глаза. В кустах пряталась кошка.

— Убирайся. Не люблю вашего брата, — поморщился Кадис.

Зверь равнодушно глядел на него, не двигаясь с места.

Между тем Мазарин бродила по темным комнатам в поисках своей любимицы; девушку мучила бессонница. Ее только что выписали из больницы после тяжелой пневмонии, и она до сих пор была очень слаба.

— Мадемуазель... — сипло звала Мазарин. Девушка с трудом добралась до окна и согнулась в приступе кашля. Немного придя в себя, она высунулась на улицу, кутаясь от холода в одеяло.

— Мадемуазель... Ты где? Вот несносное животное.