Владимир Козлов - 1986

– Как наши играют?

– Неплохо. Был момент у Блохина… А ты что – вот так, из бутылки?

Юра кивнул. Они чокнулись – отец стаканом, Юра – бутылкой.

– Ну, за то, чтоб киевляне взяли кубок, – сказал отец.

Юра кивнул. Оба отпили.

– Как подвигается следствие?

– Медленно. Но подвигается вроде… А у тебя как?

– Как обычно. Что у меня может быть нового?

– Ну, я не знаю…

– Нет, увы… – Отец посмотрел на Юру. – Жизнь проходит, и ты понимаешь, что все как-то не так…

– Скажешь тоже – проходит… В пятьдесят три года. – Юра взял бутылку, сделал глоток, поглядел на экран. Игрок киевлян упустил мяч за боковую линию. Юра покачал головой. Отец отвернулся от экрана к Юре.

– Понимаешь, Юрка, бывают моменты, когда чувствуешь, что ты чего-то важного не сделал… Хотя мог бы… Но не проявил характера…

– И теперь тебе мучительно больно за бесцельно прожитые годы…

– Не ерничай. Это тебе в двадцать три кажется, что все впереди, что все еще можно успеть…

– Не-а, пап. Мне так никогда не казалось. Я даже про это не думал. И теперь не думаю. Просто живу – и все…

– А как ты думаешь, что-нибудь изменится в стране? Ну, вот это все – перестройка, ускорение – это что-нибудь даст?

– Думаю, что все скоро закончится. Со смертью Горбачева…

– Что-что? С чего ты взял, что он умрет? Он же самый молодой в Политбюро… Ему только пятьдесят пять… Это те – да, были старики…

– Старый, молодой – роли не играет. Генсеки не просто так мрут… В этом есть своя закономерность – страна умирает, и генсеки умирают. Андропов пробыл генсеком год и три месяца, Черненко – год и один месяц…

– Значит, по твоей логике, Горбачев должен был бы пробыть одиннадцать месяцев…

– Нет, меньше года нельзя. Поэтому будет промежуточная цифра. Год и два месяца. Скоро уже, десятого мая… – Юра засмеялся, глотнул из бутылки…

– Какие-то вы все циничные – молодое поколение…

– Поколение здесь, пап, ни при чем. Каждый отвечает за себя.

– Да, наверно, ты прав. И дело здесь не в поколении. А в том, как ты живешь, чем занимаешься. Я сижу в своем КБ, ничего не вижу – того, что, например, видишь ты на своей работе. Если б я все это видел, может, тоже по-другому рассуждал бы…

Он одним глотком допил пиво, налил из бутылки еще.

– Бери рыбу, – сказал он Юре.

– Не хочу…

– А я вот как-то пиво только с рыбой…

– Знаешь, наверно, дело все же в поколении. А то, кто где работает, роли не играет…

– Думаешь?.. Нет, ты смотри…

На экране шел замедленный повтор – в штрафной площадке сбили Заварова.

– Чистый пенальти, да? – сказал отец. Юра кивнул.

Игорь Беланов подошел к «точке» с мячом в руках, установил его, отошел назад, разбежался, ударил. Вратарь прыгнул в правый угол. Мяч влетел в ворота прямо по центру. Отец зааплодировал, Юра хлопнул ладонями по коленям.

– Молодец, – сказал отец. – Видел, как пробил? Как из пушки…

– Сильно, но рискованно. По центру бить не надо. Если бы вратарь не прыгнул в угол, мог бы взять. Если так все время будет бить, может когда-нибудь и облажаться…

– Да ладно ты… Радоваться надо, а не критиковать.

– Я и радуюсь. Ну, за то же самое – за Кубок кубков!

Они снова чокнулись.

– Что там у тебя с Аней?

Юра, слегка нахмурившись, пожал плечами.

– Так, как обычно…

– Что-то ты давно не ездил в Минск…

– Съезжу скоро.

– Вы не поругались?

– Нет, с чего ты… Видишь? Расслабились – и сразу гол.

На экране шел повтор: игрок команды-соперника, убежав от защитника к боковому флажку, отдал передачу в штрафную, там ее принял другой футболист и скинул мяч нападающему. Тот ударил в дальний угол. Чанов, растянувшись на газоне, до мяча не дотянулся.

– Ерунда, – сказал отец. – Ну, будет ничья. После три – ноль в первом матче… Главное, чтобы в финале так не расслаблялись…

– Давай по-хорошему поговорим. – Юра посмотрел на Игнатовича. Водила сидел на стуле в том же кабинете, что и прошлый раз, Юра – за столом, Сергей – на стуле у стены. – Ты сам вообще откуда? Живешь ведь в общаге?

– С Чавус я.

– Закончил училище и остался?

– Не, потом еще в армии быу.

– А какие у тебя вообще планы на жизнь?

Игнатович тупо посмотрел на Юру.

– Ну, что ты хочешь делать в жизни? Жениться там, детей…

Водила покрутил головой.

– А что так? Детей не любишь?

– Не особо.

– А что ты любишь? Выпить?

Игнатович пожал плечами. Он сегодня был в пиджаке – старом, тесноватом, один рукав был подшит вручную.