Наталья Суханова - Острый серп луны

Ина ушла с конфетами к кораблям, а старик и отец пили чай, и обрывки их разговоров доносились до занятой игрой девочки. Старик ласково улыбался, отец раскраснелся.

— …Жена моя «я» свое любит. Она красивая, ну а я, сами видите. Вы не думайте, она не гуляла… Просто ей досадно, что я ростом мал.

— Это по молодости. Потом пройдет…

— …У нас ребенок…

— …живую душу поломать нетрудно…

— Я же тоже это думаю. Для себя решить просто, а разве, хотя бы я, вправе лишать…

— Человека вырастить — сложная штука…

— …Я ведь ему приемный сын, а так получилось, что, кроме меня, у него никого и нет. Душа у него, как у женщины, нежная.

— Мужчина-то иногда еще нежнее женщины.

— Совершенно правильно. Это очень верно…

…Всю дорогу домой отец был весел.

— Молодец, дочка, — два раза сказал он ей, — с умным человеком меня познакомила.

И она от гордости серьезная была: все хорошо она сделала — и отца развеселила, и о Маринке договорилась.

Однако когда она проснулась ночью — от дыма, или от света, или еще от чего, — отец почему-то сидел возле, в трусах и майке, и курил, и чуть не плакал.

Ей даже досадно стало: столько она старалась — и к старику его водила, и все — и вот зря. И еще ей было досадно, что он такой не солдат.

— Зря ты снял военную одежду, — опять сказала она.

— Спи, доченька, — погладил он ее по голове, и снова она испытала смешанное чувство — непривычности этой руки и нежной жалости к отцу, как к Маринке.

— Завтра сходим к дяде-старичку, — сказала она, улыбаясь сонно и ободряюще.

— Сходим, — безрадостно согласился он. Он ушел, и было грустно, и смыкались глаза, и неподвижно висел в окне острый серп луны.

— Спи, малышка, — вздохнула она, бережно прикрывая Маринку. — Спи — мама с тобой.