Лао Шэ: Серп луны

Лао Шэ

Серп луны

Рассказ

Перевод Л. Тишкова

В квадратных скобках - примечания переводчика.

1

...И опять я увидела серп луны - золотистый и холодный. Сколько раз я видела его таким, как сейчас, сколько раз... И всегда он вызывает во мне самые разные чувства, самые разные образы. Когда я смотрю на него, мне кажется, что он висит над лазоревыми облаками. И постоянно он будит воспоминания - так от дуновения вечернего ветерка приоткрываются бутоны засыпающих, цветов.

2

Когда я впервые заметила серп луны, он был именно холодным. На душе у меня тогда было очень тяжело, сквозь слезы я видела тонкие золотистые лучи. В то время мне было только семь лет; на мне была красная ватная курточка и шапочка, сделанная мамой, синяя, с мелкими цветочками, - я помню это. Прислонясь спиной к косяку двери, я смотрела на серп луны. Маленькая комната - запах табака, лекарств, слезы мамы, болезнь папы. Я была на пороге одна и смотрела на серп луны; никто не звал меня, никто не приготовил мне ужина. Я понимала - в дом пришло горе: все говорили, что болезнь папы... И я еще острее чувствовала свою тоску, холод и голод, свое одиночество. Так я стояла, пока луна не скрылась. Я осталась совершенно одна и снова расплакалась, но плач мой заглушили рыдания матери: папа перестал дышать, лицо его закрыли куском белой ткани. Мне хотелось сдернуть это белое покрывало, еще раз увидеть папу, но я не осмелилась. Было очень тесно - почти всю комнату занимал папа. Мама надела белое платье [В Китае белый цвет считается траурным]; на меня поверх красной ватной курточки тоже надели белый халатик, с неподрубленными рукавами - мне это хорошо запомнилось, потому что я все время выдергивала из края рукава белые нитки. Все суетились, шумели, громко плакали, но суетня эта была, пожалуй, излишней. Дел было не так уж много: всего лишь положить папу в гроб, сколоченный из четырех тонких досок. Потом пять или шесть человек несли его. Мы с мамой шли за гробом и плакали. Я помню папу, помню гроб. Этот деревянный ящик навсегда унес папу, и я часто жалею, что не открыла гроб и не посмотрела на отца. Но гроб глубоко в земле; и хотя я хорошо помню место за городской стеной, где он зарыт, могилу так же трудно найти, как упавшую на землю каплю дождя.

3

Мы с мамой еще носили траур, когда я снова увидела серп луны. Был холодный день, мама пошла на могилу папы и взяла меня с собой. Она захватила тоненькую пачку бумаги [По китайскому обычаю на могиле умершего родственника сжигали сделанные из бумаги изображения животных и пачки бумаги, символизирующие деньги]. В тот день мама была особенно ласкова со мной. Когда я не могла больше идти, она несла меня на руках, а у городских ворот купила мне жареных каштанов. Все было холодное, только каштаны горячие; было жалко их есть, потому что я грела ими руки. Я не помню, сколько мы шли, но мне показалось, что очень-очень долго. Когда хоронили отца, дорога не казалась мне такой длинной - возможно, потому, что тогда людей было больше, а сейчас мы шли только вдвоем с мамой. Она молчала, и мне не хотелось говорить, кругом было тихо; такие желтые дороги всегда тихи и бесконечны.

Дни стояли короткие. Я помню могилу - совсем маленький бугорок земли - и вдалеке высокие желтые холмы, за которые уходило солнце. Мама посадила меня у могилы и как будто перестала меня замечать; она плакала, обхватив могилу руками. Я сидела и играла каштанами. Мама поплакала еще немного и зажгла бумагу, несколько хлопьев пепла поднялись в воздух и потом, кружась, опустились на землю; дул слабый, но очень холодный ветер. Мама снова заплакала. Я тоже вспомнила папу; плакать о нем не хотелось, и все-таки я заплакала - мне стало жалко маму. Я потянула ее за руку: "Не плачь, ма, не плачь!.. " Она заплакала еще сильнее и крепко прижала меня к себе. Солнце зашло, кругом никого не было, только мы вдвоем. Мама словно испугалась; глотая слезы, она взяла меня за руку, и мы пошли. Через несколько минут она посмотрела назад; я тоже оглянулась - папину могилу уже нельзя было различить; по эту сторону до самого подножия холмов - могилы, маленькие-маленькие бугорки. Мама вздохнула. Мы шли то быстро, то медленно; еще не дойдя до городских ворот, я увидела серп луны. Было темно, тихо, и только луна лила холодный свет. Я устала, и мама взяла меня на руки. Я не знаю, как мы добрались, до города, помню лишь серп луны на пасмурном небе.

4

В восемь лет я уже научилась относить вещи в ломбард.